Проанализируем сказанное.

Моя задача здесь – не показать, что Даренский мыслил неправильно о дореволюционной России и СССР, а показать утрату в его дискурсе методологической культуры.

Уже в приведенных высказываниях можно видеть эту утрату. Даренский утверждает, что «сознание советского человека вопреки официальной идеологии менее всего было „революционным“, но в первую очередь – охранительным». Прежде всего можно обратить внимание на адресацию «советский человек». Кого имеет в виду Даренский? В анализе любой социокультурной системы придется отделять «правящую элиту» и «официальную идеологию» от «народа» и «массового сознания». Будем считать, что здесь Даренский просто высказался слишком обобщенно. Хотя в противопоставлении правящей элиты и народа кроется тот потенциал, который позволяет говорить об охранительных тенденциях «сверху» и либерально-освободительных тенденциях «снизу» (или наоборот). Если мы будем подразумевать, что русская революция (1905 и 1917 гг.) прежде всего имела либерально-демократический заряд, то у нас вполне четко прорисовывается логика, по которой первоначальный период революции, который завершился гражданской войной и продолжался в политике НЭПа, был периодом либерализации (хотя и в границах коммунистической идеологии), а начиная со сталинского периода и далее социальные преобразования формировали логику идеологического и мобилизационного общества. К началу 80-х годов это общество исчерпало свои ресурсы и стало максимальным образом демонстрировать противоречие между идеологией и реальностью. Именно это противоречие сформировало новую волну либеральных направленностей, которая выразилась в перестройке и расформировании СССР. В эту же логику вписывается «оттепель» 60-х как волна послесталинской либерализации.

Для того, чтобы показать в этом конкретном случае свертывание методологической культуры, зададим вопрос: схематика какой позиции в этом случае является более сложной и объемной? Для меня вполне очевидно, что схематика Даренского является сильно упрощающей реальность. Она утверждает, что и русская революция, и советское общество не обладают собственными позитивными характеристиками. Все, что есть в них позитивного, является продуктом сохраненных и превращенных форм дореволюционной России. Если нужно будет усложнить и сделать более объемным представление об этих реальностях, то придется задавать вопросы «в противоположном направлении». Насколько верно, что революция не имеет позитивных характеристик? А если мы будем считать, что нет революций, возникших на пустом месте (или по заговору извне)? Тогда придется искать логику русской революции как ту, которая идет прежде всего от внутренних проблем России. Имея в виду, что русская революция в своем истоке является либерально-демократической революцией, придется искать симметрии между русской революцией и подобными революциями всего модерна (и всего мира). Придется придать модерну позитивный смысл (как способу решения каких-то важных жизненных проблем, ответов на важные вызовы). Все это задаст принципиально иную (а главное, более сложную) перспективу и развитию России и мировому развитию. Надо обратить внимание, что, идя по этой линии, мы будем идти с усложнением. При переходе от этой логики к логике Даренского мы сильно упростим реальность. Модерн станет восприниматься чисто негативно. Русская революция (как воспроизведение логики модерна) станет восприниматься чисто негативно. Дореволюционная Россия (как «традиционная православная цивилизация») станет пониматься чисто позитивно. Эволюция СССР превратится в простую растрату дореволюционных цивилизационных устоев. И только советские охранители и государственники (как Сталин) получат какую-то позитивную оценку.