– Хорошо. Давайте тогда рассмотрим все варианты. Если они выиграют и вы потеряете бренд, фабрика удержится на плаву?

Алексей Степанович прикрыл глаза и потер виски.

– Если только мы найдем инвесторов, – сказала Валентина Николаевна. – Но, во-первых, это нелегко. Кто захочет так рисковать? Ведь поначалу спрос будет нулевой. Какую бы рекламную кампанию мы ни организовали, – а это тоже стоит огромных денег – люди еще годы по инерции будут покупать ту «Сладкую традицию», на которой так и написано. Во-вторых, инвесторам надо предложить долю в бизнесе, это немногим лучше, чем то, что происходит сейчас. А кредит нам на фоне потерянного бренда и заодно репутации честной компании не дадут. Да и кредиты хороши, когда выручка большая, иначе это удавка.

– Надо смотреть правде в глаза, – вздохнул Алексей Степанович. – Если мы проиграем, «Новую Тулу» ждет банкротство.

– И эта, как ее называют, «субсидированная ответственность», – добавила Валентина Николаевна.

– Субсидиарная, – поправила Ирина и чуть заметно улыбнулась.

– Да? – подняла брови Валентина Николаевна. – А я думала, ее называют субсидированной, потому что когда ее на тебя повесят, прожить можно только на субсидию от государства.

Все трое негромко рассмеялись, обстановка слегка разрядилась.

– В принципе так и есть, – согласилась Ирина, – только субсидии по такому случаю не предусмотрены.

Она вспомнила, как однажды пыталась объяснить значение популярного с недавних пор термина мужу и сыну.

– Вот, например, папа открыл бизнес по обучению детей физике. Тебя назначил директором. Через пару лет бизнес ваш развалился, потому что ты в физике ни ухом ни рылом, а папы никогда нету, он по командировкам разъезжает, некогда детей учить. Разгневанные родители отсудили у фирмы свои денежки, и осталась она в долгах. На фирме, ясное дело, денег нет, имущества тоже. Все потрачено: папой на книги научные, тобой – на игры компьютерные. Тогда родители нанимают специального человека, арбитражного управляющего, чтобы тот разобрался, что с вас, горемычных, взять. Управляющий бумажки ваши изучит и в два счета докажет, что взыскать долги прогоревшей фирмы надо с тебя – за то, что брал с родителей плату, заведомо зная, что ничему детишек научить не сможешь, ибо сам неуч, и с папы – за то, что никудышного директора назначил, а сам бизнесом своим не управлял, пустил на самотек. Что у вас найдут – продадут с торгов, и вот так родители благодаря субсидиарной ответственности смогут все же вернуть потерянные вложения.

– Без оскорблений, конечно, нельзя было обойтись, – хмыкнул Федор.

– Не могу не согласиться с партнером, – поддержал Сашка.

– Зато доходчиво, – парировала Ирина. – Вы же всё поняли?

– Поняли-поняли, – подтвердили, насупившись, мужчины.

– Чай, не физика, – едко добавил Саша.

– Один-один, – торжествующе заключил сын.

Еще месяц назад Ирина не поверила бы, что придется говорить с Калиниными о таких вещах всерьез.

– Как ты думаешь, Ириша, – спросила Валентина Николаевна, – какие вообще у нас шансы?

– Я не могу, к сожалению, сказать вам ничего определенного, – покачала головой Ирина.

– Что ж, это уже неплохо, – повернулся Калинин к жене. – Если бы дело было безнадежное, Валечка, Ирина нам бы так и сказала. Ведь верно?

– Конечно, – подтвердила Ирина. – Алексей Степанович, Валентина Николаевна, мы сделаем все, что сможем. Я, Женя, Клара Робертовна – мы все будем работать над этим. Это я могу пообещать.

– Вот и договорились, – подвел итог Калинин. – Все, какие нужно, документы мы соберем. И ты держи нас в курсе, пожалуйста. А пока будем работать, как работали. Производство не может ждать, пока там власть имущие разберутся. Бог не выдаст, свинья не съест.