Другое министерство взвалило на себя непосильный труд автоматизации этого процесса. Сперва было предложено чипировать всех жителей специальными такими микрочипами, на которые записывалась бы вся информация приобретаемого алкоголя и в случае достижения определенного лимита (опять же в зависимости от расы, возраста, нормальности и прочих таких факторов), отпуск ограничивался бы, но тут возникли проблемы технического характера, и чипизацию населения временно отложили. Решили, когда будет вшиваться общий чип при рождении, заменяющий паспорт и пенсионную страховку, тогда там же и литры отдельной строкой записывать.

Пока внедрили карточную систему, на манер банковских карт, которые только-только начали распространяться по нашим необъятным просторам Саха в пять Франций. На эту специальную алко-карту раз в месяц скидывался лимит разрешенной к употреблению продукции в градусах. В зависимости от крепости напитка, к приобретению разрешалось две бутылки водки в месяц или четыре бутылки вина или дюжина пива не более четрыех с половиной градусов. Кроме того, можно было выбрать не водку, а коньяк, и не вино, а скажем, мартини.

В общем-то, дозы конские. Нам с мужем, как ярко выраженным славянам, восемь бутылок вина в месяц хватило бы, чтобы через год спиться и опуститься на самое дно, как у Горького и даже ниже. Однако же весь подвох состоял в том, что алкоголь на карте не накапливался, и если мы брали одну бутылку вина в месяц, то остальные сгорали. Аборигенам же в одни руки отпускалась чекушка водки или бутылка вина. Все, никаких там коньяков или заморских коктейлей. Пиво и прочие такие вредные напитки, лишь повышающие жажду, разрешались только неазиатским национальностям.

Место нашей встречи изменить нельзя. Я бегу с одной стороны площади Ленина, муж – с другой, но не из Правительства Номер Один, нет. Иногда мне кажется, что он из секретного Дома Правительства Номер Два, но Сила мои подозрения всегда отмахивается, да и в кабинете я у него была. Конечно же, из семидесяти семи министерств лишь половине хватило места в Домах Правительства на площади Ленина. Остальным приходится как-то существовать вдоль улиц Орджоникидзе и Ярославского.

Возле фонтана мы целуемся и беремся за руки. Я снова – молодая Ким Бессинджер в красном, а рядом – Брюс Уиллис.

– Кинул? – спрашиваю я. Это про алко-карты.

– Ага. Как раз успел, конец месяца же, хорошо, что напомнила.

Наша золотая жила отнюдь не те семь бутылок, которые мы не выпиваем с мужем за месяц. Дело поставлено на широкую ногу. МарьИванна, своей царственной рукой (это фигура у неё как у Карлсона, а руки, брови и характер – царские), подписывает список одаряемых сверхлимитным количеством алкоголя. Это могут быть как представители местных народов и народностей, так и простые труженики с материка по какой-либо причине нуждающиеся в увеличении лимита. В качестве ответных преференций я имею свободный график работы и возможность не беспокоиться, как большинство служащих, о завтрашнем дне.

Меркантильность побеждена в нашем министерстве раз и навсегда. Взятки и коррупция канули в лету ещё в прошлом веке, и мы можем судить о таких явлениях лишь по редким упоминаниям в докладах, где сравниваются статистические данные за последние пятьдесят или сто лет.

Можно со всеми основаниями сказать, что работаем мы за идею, а не за деньги. Зарплата позволяет вести нормальный образ жизни, а этого достаточно, чтобы не думать больше ни о чем постороннем. У каждого служащего каждого из семидесяти семи министерств в обязательном порядке есть квартира и машина. Как только кого-то принимают в министерство, ему сразу выделяют квартиру, если конечно, у него есть семья и он полностью благонадежен. Холостяков в ряды министерств стараются не принимать по негласной установке из Дома Правительства Номер Один. Разводы возможны, конечно, но сама мысль о том, что из-за развода можно потерять квартиру и место в министерстве, стимулирует не хуже кнута.