От пола до потолка гигантские панели прозрачного хрусталя, не разделённые рамами. Через них лился свет, окрашивая зал в разные тона, в зависимости от времени и угла падения лучшей.

Полированный белый кварц пола не отражал ни теней, ни силуэтов, мерцая матовым мягким светом.

В центре зала у стены, на низком подиуме, стоял хрустальный трон, вырезанным из единого кристалла. Его спинка плавно переходила в подлокотники, напоминая застывшую волну.

Аврора восседала на хрустальном троне, как ночь, укрощённая рассветом. Её кожа, чёрная и глубокая, будто поглощала свет. Золотые глаза горели холодным пламенем с лёгкой ноткой надменности. Длинные вьющиеся волосы, темнее беззвёздного неба, ниспадали волнами на плечи.

Белоснежное платье облегало стройный стан и оттеняло её кожу и волосы. Поверх – мантия алого шёлка, расшитая золотыми нитями по подолу. Капюшон был наброшен на голову, открывая лоб. Единственным украшением был тонкий браслет на её плече чуть выше локтя из золота.

Её спина была прямая, как копьё, а руки лежали на подлокотниках трона.

Торин вошёл в зал, его шаги гулко отдавались в хрустальной тишине. Лира замер у порога, опустив голову. Глава каравана опустился на колено, ладони прижал к холодному кварцевому полу.

Аврора сидела неподвижно. Её золотые глаза внимательно следили за каждым движением.

– Встань, – её голос прозвучал, как удар хлыста.

Он поднялся, и их взгляды встретились. Чёрный глаз пульсировал, будто пытаясь вырваться из орбиты.

– На нас напали, – начал Торин. – Существа… из пепла и песка. Не дети ночи. Не звери. Нечто новое.

Аврора не моргнула. Лишь её пальцы сжали подлокотники трона.

– Кровь одной из этих тварей … попала в глаз, – Торин перевёл дух и продолжил, осторожно подбирая слова, – Мне было видение.

Аврора встала. Алая мантия взметнулась за ней. Торин снова опустился на колено и опустил голову, вперев взгляд в пол. В поле зрения мелькнул подол её алой мантии – и тут же рядом возникли ещё два.

Справа – мантия цвета грозового неба с синевой. По низу плелись замысловатые узоры, вышитые серебряной нитью. А слева – мантия нежного песочного оттенка. Подол украшала вышивка, мерцающая, как звёздная пыль, отливая медью.

Две сёстры встали за третьей – Авророй, на пол шага за ней. Габриэлла – слева, Изабелла – справа. Три фигуры слились в живой треугольник власти.

Аврора положила ладони на голову Торина. Габриэлла положила руку на левое плечо сестры, Изабелла – на правое. И все трое опустили головы вниз. Узоры на их пальцах вспыхнули золотом. И в тот же миг они увидели всё своими глазами, а Торин будто снова был в каменной долине. Перед глазами проносились картины, чёткие, ужасающие: битва с чудищами, смерть Детей Света и видение…вулкан, глаза.

Сёстры резко и синхронно отдёрнули руки. И тут же три мантии взметнулись в изящном развороте и исчезли. Торин поднял глаза, но уже никого не было в тронном зале.

***

Небольшая комната, залитая светом, дышала тишиной вечности. Здесь не было тронов или символов власти – только пространство, где воздух казался сотканным из шёпота звёзд и дыхания ветра.

Окна, словно врата в бесконечность. От пола до потолка тянулись хрустальные панели, такие прозрачные, что граница между комнатой и внешним миром стиралась. За ними простиралась долина, утопавшая в сиянии двух солнц. Одно, золотое и тёплое, клонилось к закату. Другое, серебряное и холодное, висело над горами, окрашивая небо в яркие оттенки. Свет, проникая внутрь, дробился на тысячи бликов, танцующих по стенам, словно живые самоцветы, освящая трёх сестёр. Мантии исчезли, как ненужный аксессуар во время важного разговора.