Что сказала мама, когда я нашла кассету и пришла к ней с вопросом, правда ли это голос моего папы? Ничего. В ее голове крутятся остальные триста тысяч историй. Все место занимает безграничная любовь к Раулю ― сколько я себя помню. И вот она заговаривает со мной.

– Выключи, Лола.

– Что? ― отвечаю я, как будто не расслышав.

Я нахожу все новые и новые способы, как держаться подальше от своей семьи. Плеер ― лишь один из них.

– Выключи, милая. Побудь немного с нами. Совсем немного.

Я пожимаю плечами. И продолжаю слушать папин голос. Рауль пользуется случаем и встревает.

– Ей не нравится играть в «Жука», потому что «Жук» есть у очкарика.

Итак, я продолжаю. Он, конечно, говорит о мальчике. Мой брат – гений. Абсолютно точно.

– Какой еще очкарик? ― спрашивает мама.

– Боже мой, Рауль, покоя от тебя нет. Может, он и очкарик, но я уверена, что он разбирается в жизни лучше, чем ты. Прекрати, ― говорю я, а он делает вид, что не слышит.

Пока я перематываю пленку, чтобы переслушать песню и избежать очередного неловкого разговора с семьей, я понимаю, что мы уже приехали в Салту-Бониту. Маленький странный городишко. Улицы узкие и пустые. Деревья по форме напоминают фрукты. Я ничего не помню о предыдущих поездках сюда, хотя в детстве бывала здесь несколько раз. Я чувствую непривычный холодок и своего рода боль в животе, когда наша «Бразилия» едет по улицам города. Машина трясется, двигатель громко ревет, и я могу только думать, что это место какое-то загадочное.

– Энрике, мам. Тот мальчик, который не отходил от Лолы. Помнишь, как она послала его куда подальше?

Мама смеется. Машина едет под горку.

– Не помню такого. А теперь выключай плеер, Лола. Мы приехали. Салту-Бониту хорошеет на глазах, правда же?

Я пропускаю мамину просьбу мимо ушей. Но вскоре происходит нечто из ряда вон выходящее. Мы проезжаем мимо огромных, наполовину покрытых пылью ворот, которые выглядят как портал в какое-нибудь таинственное царство. Перед воротами ― красивая вывеска с надписью: «МУНИЦИПАЛЬНЫЙ ПЛАВАТЕЛЬНЫЙ БАССЕЙН». Мое сердце начинает бешено колотиться. Прежде чем я успеваю понять причину, из меня вырывается истошный крик:

– ОСТАНОВИ!

Мама подскакивает на месте.

– Как ты меня напугала! Ты что, пи́сать хочешь? Подожди, пока доедем до дядиного дома.

У меня нет времени отвечать, я просто открываю дверцу машины и бросаюсь к воротам, напоминающим портал. Сердце готово вырваться из моей груди. Я прохожу мимо двух девочек с рюкзаками на спине и мокрыми волосами, но не смотрю на них. А вот и он. Пустой. Ждет меня. Это он, бассейн. С каждой минутой решение провести почти месяц в этом городке кажется все более правильным. Здесь есть бассейн ― значит, я буду чувствовать себя дома. Я пытаюсь открыть полузаржавевшую решетку, преграждающую мне путь, но у меня не получается. Так уж повелось с детства, что бассейны оказывают на меня странное влияние. Каждый раз, когда я вижу бассейн, и неважно, чистая там вода или нет, мне хочется туда прыгнуть. Это может быть самый зеленый, самый грязный и самый страшный бассейн ― как в фильмах ужасов, ― это неважно. Решетка не открывается, я перелезаю через нее и оказываюсь внутри. Никто меня не видит. Вода прозрачная. Не задумываясь, я бесшумно ныряю и плыву кролем. Гребок за гребком, все быстрее и быстрее.

Дорога, семья, воспоминания, которых у меня нет, ― все это осталось позади, когда я оказалась здесь. В воде я ― та Лола, которой мне всегда хотелось быть. Чемпионка. Просто чемпионка. Я плыву все быстрее и быстрее, туда и обратно, туда и обратно. Длина бассейна ― сто метров. Что может быть лучше. Когда я уже заканчиваю пятый круг, вижу пару пыльных ботинок. И мужчину, немного похожего на актера из фильма «Индиана Джонс», ― не помню, как его зовут. Я высовываю голову из бассейна и понимаю, что он смотрит на меня весьма недружелюбно.