(Оть Вел. Кнж. Татьяны Николаевны В. И. Чеботаревой +).

Письмо на 4 страницахъ, 18 – 14.

Тобольск Бывший Губернаторскiй д. 9-го Декабря 1917.

«Дорогая моя Валентина Ивановна, получили-ли Вы мое письмо отъ 29-го? Будьте добры, передать это письмо нашему Князю (Э. А. Эристову). Вамъ теперь наверно скучно безъ Л. Ф. (Красновой)? Но за то хорошо, что они (Красновы) вместе. Жаль беднаго Филатова, что онъ такъ долго не можеть поправиться. Ведь онъ еще при насъ лежалъ. Неужели все та же рана безпокоитъ или что-нибудь другое? А Баронъ (Д. Ф. Таубе) нашъ какъ и Купычъ?…

…Ну, всего хорошаго милая голубушка Валентина Ивановна. Христос съ Вами. Если кто захочеть намъ писать – пусть пишуть прямо. Целую Васъ крепко какъ люблю. Алюшу (В. П. Чеботареву) тоже и О. П. (Грекову). Всего хорошаго. Ваша Татьяна».

Из протокола допроса следователем Сергеевым гувернера Наследника Алексея Николаевича Романова швейцарского подданного Пьера Жильяра о том, что он сообщил следователю список людей, которых оставили в разных местах для проживания и помощи царской семье. «…Возвращаясь к моменту отъезда В. Княжен и б. Наследника из Тобольска, должен сказать, что с ними поехали все оставшиеся по отъезде Государя и Государыни лица: генерал И. М. Татищев, графиня Гендрикова, баронесса Буксгевден, Т. Шнейдер, Мистер Гиббс и я; служители: Кокичев, Журовский, Кирпичников /ныне живут в Тобольске/, Сергей Иванов /Тюмень, Водопроводная) д. Гусева/, А. Н. Дмитриев и Тютин /Тобольск/, Терехов /Томск/, Смирнов /Тюмень, водопров.) д. Гусева/, Пюрковский /Томск/, А. А. Теглева и Близ. Ник. Эсберг /Тюмень, Тобольская, д. №4/, М. Г. Тутельберг /Камышлов/; кроме этих служителей были: Нагорнов) Волков, Трупп и мальчик Седнев /судьба коих мне достоверно неизвестна/ и личная прислуга: гр. Гендриковой – Н. Г. Межева и ma belle Шнейдер – горничная Катя и Маша, по фамилии мне неизвестные. С нами же поехал и доктор В. Н. Деревенко, приехавший в Тобольск, приблизительно, в начале Сентября 1917 года. Когда на пароходе мы приехали в Тюмень, то в поданном для нас составе поезда оказались вагоны IV класса и один багажный…». Пьер Жильяр описывает отношения внутри семьи, о том, как родители обучали детей в г. Тобольске и о том, что Цесаревич совсем не знает немецкого языка, а его сестры знают его слабо. Здесь следует подчеркнуть, что Пьер Жильяр, если это был он, не мог не знать, что Наследник изучал немецкий язык с раннего детства самого. В ГАРФЕ РФ имеются его рабочие тетради с оценками, которые ему выставлялись на каждом уроке. В табеле об успеваемости Наследника за этот год по немецкому языку выставлены одни пятёрки и четверки.

Это относится к 1913 году. Именно в этот год П. Жильяр и приступил к выполнению своих обязанностей при дворе Императора в качестве гувернёра Наследника Цесаревича Алексея. Получается, что П. Жильяр скрывал правду от следователя или в протокол П. Жильяра была внесена правка. Кем и зачем? Затем он переходит к описанию отношения царской четы к Брестскому миру. Как мы знаем, оно было негативное. О подготовке к спасению семьи он узнавал по слухам. Он подчеркнул, что граф Бенкендорф прорабатывал вопрос о вывозе семьи в Японию, а о том, что якобы большевики вывезли семью в другое место, он ничего не знал. В показаниях П. Жильяра, где он комментирует подготовку к переезду, он говорит о решении Семьи взять драгоценности с собой. А далее: «…Фамильные драгоценности как-то: ожерелья, цепи, броши, серьги) браслеты и т.п., привезенные из Царского села в Тобольск, было решено взять с собой, так как из содержания некоторых писем Государыни можно было сделать заключение, что она этого желает…» Это примечание приводит к выводу о том, что П. Жильяр знакомился с письмами Императрицы. Но это могло произойти только после их публикации в прессе. В самом деле, не могла же Императрица свои письма отдавать на прочтение гувернёру сына и только потом посылать их почтой. Или П. Жильяр доставлял их из одного города в другой, или это был не П. Жильяр, или это было в совсем другое время и в другом месте, или сам он не помнил ничего, или писал под диктовку в контрразведке белых. И четвёртое, П. Жильяр отвечая следователю на его очередной вопрос о найденном пальце в лесу, поясняет, что он не в состоянии определить, кому он принадлежит и, что более по делу он ничего сообщить не может. Из вышесказанного следует, что П. Жильяру было, что скрывать от белого следствия. Он ведь ничего не сказал следователю о своих контактах с бывшим премьер-министром России князем Львовым, который, как и он проживал в тоже время в городе Тюмени. Совершенно ясно, что П. Жильяр, должен был войти в контакт с князем Львовым и другими известными ему лицами, иначе теряется смысл его пребывания в России до 1920 года.