– Полагаешь, в нашем профкоме заседают сплошь идиоты? Мне в лицо скажут, что я уговорил какую-то первую встречную – поперечную на штамп в паспорте, лишь бы урвать с родного предприятия квартирку. Это будет минус в моральном плане, а не плюс.

– Тебе бы только оскорбить меня бранным словом. Встречная – поперечная! Так меня ещё не называли. Какая же ты свинья, Виктор!

В комнату вошёл Борцов.

– Здравствуйте, товарищи сожители!

Нина кинулась к двери, легко отшвырнув соседа с дороги.

– А вы, конечно, подслушивали! – выкрикнула она гневно и выбежала вон.

– Слышал в коридоре только, что Виктор – свинья, но, во-первых, фраза была сказана очень громко, а во-вторых – это общеизвестный факт, – объяснился ей вослед Геннадий. – Нехорошо, товарищ Магницкий, обижать старых подружек. Между прочим, они лучшее, что выпадает пожилому человеку в сухом остатке его жизни. Кстати, жёны не подходят под определение старой подружки, жена есть жена, об этом писатель Чехов первым догадался сказать, но лишь после того, как чёрт дёрнул его жениться на старости лет.

Однако Нина передумала уходить, вернулась с глазами полными слёз.

– Какой же ты всё-таки подлец, Виктор!

– Попрошу не ругаться, девушка, в общественном месте, – нахмурился Геннадий.

Нина отмахнулась от него, как от комара.

– И после всего… всего, ты имеешь наглость заявлять мне такое?

– Кстати, в точности как моя бывшая жёнушка чешет, один в один, – воскликнул сосед, радостно удивлённый, – слово в слово, по писаному. Родная, уйдите, как человек, знающий жизнь, гарантирую: ничего хорошего сейчас из вашего разговора не выйдет.

– Подлец, – сказала Нина, – подлец и подонок!

– Ах так? – разозлился Магницкий. – заруби себе на носу: если будешь ругаться, в квартиру не возьму!

– Я так и знала! Я так и знала, что ты негодяй, каких белый свет не видывал!

Гражданская жена сделала шаг вперёд, залепила гражданскому мужу пощёчину и гордо вышла вон.

Вздохнув с облегчением, Гена прикрыл за ней дверь:

– И ещё хорошо, что ты официально жениться не успел, как она тебе только что предлагала, и детей у вас нет, а то бы не так намучился! Эх, да что говорить!

Он искоса посмотрел на Магницкого, который, забросив руки за голову, лежал на своей тахте, уставив глаза в потолок. И разочарованно смолк. Виктор имел самый довольный вид. Он думал о Пуме. «Она придёт в пять часов. В пять. В субботу или воскресенье!»

– А ты хитрый, – Борцов достал из тумбочки батон хлеба и кусочек сливочного масла. – Я думал, ты свойский парень, но только теперь всё про тебя понял до конца. Ты хитрец. Хитрые люди пытаются добиваться целей окольными путями, но день их торжества становится одновременно и днём величайшего поражения, ведь хитрость – это извращение ума под воздействием трусости.

– Замолчи, пожалуйста, – попросил Магницкий, – не мешай человеку мечтать об идеальном жизненном устройстве.

– Посмотрите на него, ещё один Кампанелла выискался на мою голову.

С утра Пума осторожно, на цыпочках вошла в армовский кабинет, бросила сумочку на автоматизированный стол, включила машину и, пока та, весело мигая лампочками индикации, загружалась, подкрасила тени на глазах. Потом причесалась. Открыла тетрадку. Оглянулась на дверь. Вздохнула. Достала лак для ногтей и, подправив маленькой кисточкой безымянный палец, подула на него.

– Ку-ку! – раздалось из-за тяжёлой пыльной шторы.

Пума схватилась левой рукой за сердце, а правой метнула в штору сумочку со всеми маленькими ножничками и пилочками.

– Виктор!

Магницкий вылез в комнату, отряхиваясь от пыли, начал подбирать разлетевшиеся по округе ножички с пилочками.