– Чайник вскипел?

– Готово, можно пить.

Оксана приятно улыбнулась. Она не белоручка, сей факт демонстрирует каждое утро, принося домашнее печение к чаю. Но Виктора гложет сомнение: уж слишком длинные да красивые ногти у Оксаны, слишком ухожены её белые ручки. С клавиатурой ещё худо-бедно управляется, а вот со слоёным тестом – большой вопрос, скорее всего, в кулинарии куплено. Или бабушка помогает, вон какие пряники вкусные, рассыпчатые. У Тимофея большой бокал, про который он нередко забывает, и чай, остыв, таскается по столам комнаты до вечера. У Оксаны изящная фарфоровая чашечка с таким же блюдечком в комплекте. У Виктора пиала, в которой кипяток быстрей остывает до терпимого состояния. Слишком горячий он не любит.

– Вчера «Прогресс» выиграл два-один у «Кубани», – объявляет Оксана с таким выражением, будто лично одержала верх над южанами.

– Опять была на стадионе? – удивился Тимофей и покачал головой.

– Конечно, наоралась всласть, слышите? Хриплю немного.

– Там же один мат стоит.

– Ну и что? Зато какой мощный выброс адреналина! Я орала громче всех! А скоро у нас группа поддержки начнёт выступать в перерыве между таймами, девушки в купальниках. Как чуть-чуть потеплеет. Хочешь, Тима, посмотреть?

– Не-а.

– А если я тоже в ту группу запишусь, пойдёшь на футбол?

– Не-а.

Оксана вдруг крикнула речёвку:

– Прогресс – чемпион!

И так завелась на этом, что рванула окно и широко плеснула на улицу остатки чая.

– Оксана, внизу шеф ставит машину, он уже выговаривал нам.

– Ой, в последний раз.

– Посмотри, не попала?

– Он позже приезжает.

– Нет, что-то рычало, – вспомнил Тимофей, сидевший ближе к окну, встал и выглянул.

– Стоит машина. Но в этот раз ты, Оксана, промахнулась, крыша чистая. Поздравляю!

– К тому же чашку не надо бегать мыть на первый этаж, – порадовалась болельщица, засовывая посуду в стол.

Тут дверь распахнулась, на пороге возник рассерженный директор, по виду которого нетрудно было догадаться, что Тимка ошибся и Оксана, как всегда, не промахнулась, частично намочив рубашку, а к белейшему воротничку даже пристали крупные грузинские стружки горного кустарника. Вот, пожалуйста, теперь с самого утра начальство не в настроении.

– Вы что, вконец обнаглели? – гаркнул директор на Тимошу, который с довольным видом стоял у раскрытого окна, держа в руке свой здоровенный бокал, и наслаждался чистым воздухом.

От неожиданности Тимофей закашлялся чаем.

– Как это называется?!! – продолжал восклицать Орало.

И надо сказать, что делал это вполне профессионально. Как при подписании приёмо-сдаточного акта с вояками. Директор очень крупный мужчина, с солидным животом, из прежнего, советского руководства, Лицо будто скальная порода, голос – натуральная труба. Стоит какому-нибудь заезжему консультанту-капитанишке вякнуть чего-нибудь о недостатках изделия при подписании акта, в дело сразу вступает главный институтский калибр, и так гаркнет по-генеральски, во всю свою лужёную глотку, что капитанишке мало не покажется.

– Чего, чего? Па-прашу бес-пар-дон-нными измышлениями здесь не заниматься! Иди, пиши в письменном виде!

И капитанишка от науки даже не знает, что ему дальше делать, особое мнение писать по поводу БЛОКА 14539/16, или сразу рапорт об увольнении из рядов по состоянию здоровья. Не всегда, конечно, так здорово получается, но бывало, и не раз. Громогласный талант у директора Орало. Так его зовут в самых близких кругах. «Где Орало, у себя? – У себя. – И как? – Орёт!» И не то чтобы какой-то он дурак, наш товарищ директор. Нет, нормальный мужик, соображающий. Но главной его служебной специализацией является это самое наведение порядка при помощи голоса.