И брат был все еще жив. Ну а сейчас. Но что поделаешь. Жизнь есть медленный переход из бытия в небытие. Каждая секунда является точкой необратимости. И сейчас эта точка поставлена посередине черной пропасти. Или не по середине. Честно сказать, я не знаю. Может быть, я только в самом начале этой лестницы. Или уже приблизился к финалу. Не знаю. Я просто собрался с духом, размял руки, ладони, каждую по отдельности, и двинулся в путь. Все ниже и ниже.

Я не сразу заметил, что мои глаза закрыты. Почему они закрыты? Хотя, почему они должны быть открыты, если я лечу в темноте? Лечу, лечу в темноте. И все, что у меня есть – это вектор, вниз, вниз, в пустоту, навстречу неизвестности, но отсутствие боли вселяет уверенность в том, что все будет хорошо. Дыра примет меня и станет лучшей моей частью. Или я не смогу ее принять?

Хотя, к чему все эти вопросы. Они все равно ни к чему не приведут. Ничего не решат.

Я никогда никого не мог полюбить. Вокруг моей орбиты летали счастливые люди, которые говорили мне, что смысл жизни состоит в любви. Я спрашивал у них, какой любви. Что такое любовь? Что это за чистое, легкое чувство, о котором вы говорите? Мне всегда говорили, что я слишком много думаю. В любви думать не надо, надо действовать. Взять в силки, силком, силой, но не грубой, а силой чувств, ничего не понятно, как это сделать, а потом, потом нужно войти в новый мир, а я этого никогда не понимал. Для меня новый мир – это катоны, суперпозиция, элементарная сомкнутость, но никак не запах женских ног. А другие только смеялись, никогда не слушали меня, и продолжали рассказывать о женских ногах, о девичьих ножках в капроновых колготках, сладких ножках, которые идут по высокому ворсу, блестяще взаимодействует с мужским половым органом, членом, если по-простому, ну, в общем, вы поняли.

Но когда доходит до дела, когда жуткий холод сковывает его мускулы, и когда путник чувствует на своем лице дыхание смерти, тут уже не до смеха. Он уже не хочет никакого богатства, хочет вернуться в свое неторопливое гнилостное существование, лишь бы не смотреть правде в глаза. Мир никак не желает оставаться в крохотной вакуоли чьей-то жизни. Вот правда. На нее невозможно смотреть. В мире бесчисленное количество чудовищ, которых лучше обходить стороной даже во снах.

Но Марк Туллий был недостаточно умен, чтобы не спать. Он спал, даже когда разговаривал со своей любимой мамочкой и даже когда положил голову на колени старой прорицательницы. Ее костлявые пальцы вцепились в его горло. А он все спит.

Путник пытается протолкнуть вниз по пищеводу вставший ком в горле. Страх его силен, и с каждой секундой все увеличивается. Лич ждёт его.

Когда-то данным-давно много тысячелетий назад родился мальчик. Родители назвали его Савва. Он был очень гонористым ребенком. На все у него было свое мнение. И когда он пошел в школу, то в первый же день вывел из себя учителя. Учитель рассадил всех учеников по партам, сделал строгое лицо и спросил: сколько будет два плюс два. В классе установилась гробовая тишина. Даже птицы за окном смолкли, упорхнув с веток, выбравшись из-под купола вселенских сооружений. Савва, не поднимая руку, ответил. Четыре. Сказал он.

Неправильно, сказал учитель.

Но как же так, сказал Савва.

Останешься после уроков, я тебе все объясню.

И после уроков учитель достал из стола огромную линейку и отлупасил Савву по пальцам. Вот после этого случая Савва стал грустным. Он понял, что мир не такой открытый и не такой добрый, каким он себе его представлял. И стал Савва замкнутым, стал покинутым. Ни родители, ни будущая жена не заметили в нем изменений. Так и жил он с чувством стыда за свой неправильный ответ. Долгие годы мучил его червь сомнений. Кто он? Кто такой Савва? Что за человек, пресыщенный чувством стыда, боли, унижения? Как быстро он превратился в лича? Что он чувствовал, когда холод пронзал его до основания, уничтожал его суть?