– Я думал об этом. Только вряд ли кто сейчас нам поможет. Рядом с сейнером нет ни одного судна. Сами подумайте, в такую погоду ну получат они от нас сигнал SOS, разве смогут тут же выслать спасательный буксир или авиацию? Конечно, нет. Всё это требует значительного времени. Нам ничего не остаётся, как только рассчитывать на себя и удачу. Если есть возможность обкалывать лёд, надо это делать, во внутренних помещениях осуществить перевалку грузов к борту, где меньше льда, чтобы обеспечить равновесие. Следить за протечкой корпуса. Подготовить спасательные средства и главное – поднять дух у людей, – сказал капитан.

– Хорошо, я постараюсь это исполнить, однако выходить в настоящее время на палубу и там работать становится смертельно опасно. Если человека накроет волной или сорвёт с ног порывом ветра, то не поможет ничего, никакое страховочное средство. Он тут же окажется либо за бортом, либо его просто сломает, разобьёт, покалечит. Это каждый из команды знает и вряд ли согласится пойти на палубу скалывать лёд. Я бы всё-таки на Вашем месте связался с «берегом» и доложил о нашем критическом положении, – в заключение предложил старпом.

– Я Вас услышал, Матвей Степанович, – посмотрев в глаза своего старшего помощника, тяжело сказал Кудинов. В душе он в этот момент думал: «Как жаль, что ты не остановил меня при принятии решения возвращаться или нет в магаданский порт. Могли бы действительно отстояться за островом Завьялова, переждать непогоду и через пару дней спокойно вернуться домой. Всё-таки стармех один из нас троих оказался прав».

– Я тогда пошёл… – без особого желания, чувствуя обречённость и безнадёжность их положения, то ли спросил, то ли просто сказал старпом.

– Да, идите, Матвей Степанович, – ответил капитан, вновь обратив свой взор в смотровое стекло рулевой рубки.

Старпом ушёл.

Сразу после этого, ещё раз переговорив со старшим механиком о положении дел в машинном отделении и поняв, что в лучшем случае только таким ходом они могут идти дальше, Самат наконец решился доложить на «берег» о реальном положении дел с их кораблём. Однако подавать сигнал SOS он не стал.

«Берег» ответил тем, что всем судам, находящимся в данной акватории вблизи к их сейнеру, будет дана команда оказать им помощь. В то же время, береговая служба информировала, что спасательное судно из Магадана раньше, чем через несколько часов и то при условии улучшения погоды, выйти к ним не сможет. На авиацию также не приходилось надеяться. Договорились постоянно между собой держать связь. Регулярно, через согласованное время, Кудинов обязывался докладывать о состоянии дел и местоположении судна.

Получив данную информацию, Самат ничему не удивился. Он и так прекрасно знал, что ему ответят.

«Да, не повезло нам в данном случае. Что ж, иногда бывает и так. Не все же везучие. В народе правильно говорят: „Знал бы, где упасть, соломки бы подстелил“. А ведь предполагал, что такое может случиться, предупреждение ведь получил. Однако не выполнил требование, не прислушался к стармеху, человеку с большим опытом, да и просто к здравому смыслу. Какая глупость, тупоумие! Как мог он, капитан, на такое пойти?!» – корил очередной раз себя Самат. Глаза при этом у него слегка повлажнели, словно перед ними опустился туман.

Рядом с Кудиновым по-прежнему находился его вахтенный помощник. Поэтому мимолётную слабость, которая могла бы показать отсутствие у него характера, твёрдой воли, он тут же жёстко внутри себя подавил. «Не хватало, чтобы меня раскисшим увидели подчинённые, позор будет на всю оставшуюся жизнь. Пусть даже она у меня будет короткая», – Самат резко встряхнулся, взял себя в руки.