– Смотрите! Рыночек! Давайте купим молока! А вот тётка пироги (о, горячие!) продаёт! С луком-яйцом?! О-о-о – затараторил Джеймс.

– А какие яблони в Ростове! Как цветут! Великий, яблонево-цветущий город! – отдавался чувственному восприятию и Савик.

– А бабы! – проглатывая пирожок почти целиком и глотая, обливаясь в уголках губ, молоко – восторгался Игнат. Он более всех соскучился по любимой жене Соне, сестре Дэна, которая к тому же очень скоро должна родить. И он думал об этом.

– Этт… точно! Хорошо тому живётся, кто с молочницей живёт! Молочко он попивает и молочницу… еб…т! – ну совсем некстати пропел «рыбачок».

Частушечка шла в разрез нежным мыслям Игната, и панораме открывшегося взору великолепия Спасо-Яковлевского монастыря.

– Грешно, язычник! Изыди! – шутил Лев Борисыч и думал про себя: «А ведь долго… Ох, долго и упорно наши предки сопротивлялись крещению, порой насаждаемому христианству».

– Чо ты? Ишь, «Тартюф»! А может, твой Николай Некрасов это сочинил? Может , выпимши был? Молочком оттягивался?.. А?.. Эх, Поэт! «Нам не дано предугадать»… И слово как, и мысли как, как всё вообще отзовется… Но! «Нам сочувствие даётся!» И благодать! И, возможно, это когда «молочница» нам… отдаётся! Когда сосцы её теребим… Откуда и молоко… И сок жизни… – дедок что-то вспомнил и пошевелил губами и пальцами… Ввиду возраста «другое» не шевельнулось, не напряглось…

Чудесный монастырь! И храмовый комплекс с зелёными куполами над белокаменными стенами, и две башни в виде неких воздушных ротонд, с «куполом» и «шатром» сверху. И более всего Димитриевский собор с его… «портиком»! Это греческий храм! Классический портик, выступающая часть здания, крытая галерея – колоннада – аркада, аттик и треугольный фронтон! И открыт с трёх сторон по типу лоджии. И колонны ионического ордера с капителям – завитками (волютами)! И ещё более… На фронтоне лучезарная дельта! Всевидящее око!

Этот «глаз, вписанный в сияющий лучами треугольник» как-то странно, даже как-то… «нехорошо», даже как-то треугольно-остроугольно отобразился в трёх Мастера Игры: Савелию почудилась… поэтесса Марина Цветаева… Она будто бы пыталась схватить какого-то фигляра-полишинеля, прячущегося между колонн с газетами, рекламирующими новый всемогущий смартфон. Вонь, исходящая от газет (и от смартфона) перкосила гневное лицо лирика с «содранной кожей»; Джеймсу – Булгаков, только мистик «отлетел» точно Воланд на крышу одной из башен, вынул свой монокль и стал пренебрежительнейшим образом обозревать «обывательскую долину»; Игнату – аж Блез Паскаль, причём Блез влез на шпиль другой башни и оттуда стал отрекаться от «Треугольника Паскаля», а за одним и от квадрата и даже ромбовидной окружности.

Всё это опять отвлекло экскурсантов. А между тем Лев говорил… Он рассказывал легенду за легендой, решив, что это то, что нужно этим «образованцам».

– Монастырь основан… Да что это с вами? Чего вы крутите головами? – Борисыч уже нервничал, так как от монастыря они уже отъехали прилично, а взоры его слушателей всё ещё были прикованы к соборам и башням.

– Там… там… эти люди… Вон – Савелий и другие двое показывали на свои «фантомы».

– Ааа… Вам, наверное, почудились…Эти… Собор украшен статуями и барельефами святых… Да, большая редкость в православных церквях… И небо… какое! Тучи… Гроза, что ль будет…

Ну да… Ну да… «Каменные гости»… Как обычно… И обычные «Булгаковские» грозы!

– Так вот… – продолжал поэт-краевед – По легенде монастырь основан в 1389 г. Некая женщина совершила преступление, и князь собрался было её казнить. Народец на радостях и камней набрал… Ну, такая привычка забивать… Но вмешался епископ Иаков и защитил тётку… Толпа, не вкусив радостей, потребовала и женщине, и епископу убираться из города. Ну, Иаков пошёл на озеро Неро, расстелил на воде свой плащ… и поплыл! Народ-то тут и взвыл! «Ах, вернись, святой отец… Ну чё ты так уж…» Но осерчал епископ – не вернулся!