И западноевропейские, и русские мастера колокольного литья пришли к одинаковому выводу: звучание колокола во многом зависит от его языка – из какого материала он сделан, его формы и веса. Однако качество звучания зависит не столько от силы удара, сколько от мастерства звонарей. Их кропотливо обучают, и они постепенно осваивают эту почетную и нелегкую профессию, и только с годами к ним приходит мастерство и виртуозность, которые заставляют с волнением слушать колокольные звоны.

В начале 80-х годов ХIХ столетия шло к завершению строительство храма Христа Спасителя в Москве. Это было время бурного развития науки, промышленности, технологий. И конечно же нашлись специалисты, которые предложили осовременить приемы извлечения звука из колоколов. История сохранила имя одного из них – псаломщик из Владимира Лавров. Он сумел убедить членов комиссии по строительству храма в необходимости замены традиционного способа звона новым, «прогрессивным» с помощью «самозвонов»: при нем человеку (звонарю) совсем не нужно было находиться на колокольнях, а ведь звонарей было четверо. Но все попытки на практике оказались тщетны: звонить удавалось только на колокольне, где было одиннадцать маленьких колоколов – по существу, с помощью хорошо известного и распространенного в Европе музыкального колокольного инструмента – карильона; а вот создать нечто похожее для трех больших колоколов, тем более чтобы они звучали все вместе и гармонично, – не удалось.

Каким будет звучание колоколов на новом храме? Этот вопрос беспокоил многих специалистов. Аристарх Израилев, самый известный специалист по настройке колоколов, предложил ряд соображений об улучшении и согласованности звучания колоколов. Но это были, по существу, теоретические предложения, касающиеся литья, сплава, формы, веса и орнаментов.

Пока их обсуждали, на заводе Финляндского отлили колокола: срок их изготовления по договору никто не отменял. Речь пошла о настройке уже готовых колоколов за счет сокращения толщины их стенок. Обычно это происходило следующим образом: на внутренних стенках делались проточки, их постепенно увеличивали, углубляли, подрубая отдельные участки с помощью зубила и кувалды. Причем большой, главный колокол не трогали, к нему, под него подстраивали меньшие. В данном случае большой весил 1654 пуда, а меньшие тоже были огромными – 970 и 635 пудов. Члены комиссии по строительству храма прекрасно понимали, что нет никаких гарантий в успехе задуманного и не будет оправданий в случае неудачи, поэтому они приняли решение не экспериментировать во время возведения такого значимого для государства и его граждан сооружения. К такому же мнению пришел и сам Аристарх Израилев. И они были правы. Все было отдано в руки мастеров-умельцев – колокололитейщиков и виртуозов-звонарей.

Не только красота звона, но и сохранность самого колокола сильно зависит от правильной подвески языка. Язык должен ударять только по определенному «музыкальному» кольцу – не выше и не ниже. Мягкая подвеска предпочтительней металлической жесткой, которая создает призвуки. Подвешивают язык средних и маленьких колоколов на кожаных ремнях, больших – на брезентовых. При этом и те, и другие со временем растягиваются, за ними надо следить и периодически проверять, а в случае необходимости – подтягивать.

О том, как звонили в колокол, отлитый в 1600 году, написал Адам Олеарий: «Годуновский колокол весил 3233 пуда, он висел посреди Соборной площади на деревянном срубе под пятишатровой кровлей: две толпы звонарей приводили его в движение, а третья наверху колокольни подводила к краю колокола его язык».