– Привет, красавица, – бодро и энергично провозгласил он и, не слушая процеженного сквозь зубы церемонного «Здрасьте», оглядел прилавок и полки.

Нигде не заметив вожделенных белых коробок, он решил, что те, вероятно, находятся в подсобке.

«Ну, конечно, – быстро сообразил он. – Жарко, а там крем. Тортики надо хранить в холодильнике. А вдруг уже всё распродали?».

Щеглов испугался и тут же спросил:

– А что, тортики у вас ещё есть?

– Какие тортики? – недоумённо спросила продавщица.

– Ну, вам же завезли партию тортов с Большой земли.

– Ничего нам не завозили. Три дня дожди какие! Погода нелётная. Вы что-то напутали.

– Та-а-ак… Ну, тогда дайте мне бутылку минералки и пачку сигарет, – сказал Щеглов хрипло и закашлялся.

Расплатившись, он сунул пачку в карман, взял минералку и вышел наружу.

Обратный путь был ещё более отвратительным. С остервенением вытаскивая ноги из донельзя раскисшей почвы, Щеглов представлял себе здоровый гогот всего трудового коллектива аэропорта и страшно злился. Ему было обидно.

Я увидел её случайно. Кокетливая шляпка, белая лёгкая блузочка, плетёная летняя сумка в руках. Она ходила по магазину и выбирала продукты, складывая их в ярко-красную пластмассовую корзину.

Процесс был нелёгким и затяжным, потому что она останавливалась возле каждой нужной ей полки, подолгу смотрела на ценники, раздумывала, видимо, подсчитывая что-то в уме.

Я спешил. Поэтому ограничился тем, что пристально посмотрел на неё. Но она не отреагировала на посылаемые мною флюиды и увлечённо продолжала делать покупки.

А у меня было много дел. Не так давно я сменил бизнес. Прикупил земли недалеко от города в так называемом перспективном посёлке и занялся строительством.

Человек я требовательный и не позволяю своим работникам расслабляться. Ситуацию предпочитаю контролировать лично, пристально и дотошно. Словом, я спешил и времени у меня не было.

Когда через несколько дней я ехал по посёлку и опять увидел её, идущую всё с той же сумкой вдоль дороги, то принялся анализировать ситуацию. В первый раз я как-то поленился об этом подумать, мне было не до того. Да и мало ли знакомых лиц мы видим случайно в течение дня?

По всей видимости, у неё здесь дача. Та знаменитая дача, которую, по старинному студенческому преданию, в своё время построили для неё заочники. Один помог купить землю, другой организовал доставку блоков, третий – досок. Четвёртый перебросил бригаду строителей. Словом, с миру по нитке. Но насчёт «голому рубашка» – это другой вопрос. Это не о ней.

Её боялись, её ненавидели, перед нею трепетали, её уважали. В своё время она имела железный характер. Каждое её слово было значимо и веско, ей внимали, как дельфийскому оракулу. Авторитет её в институте был непререкаем. Автор учебников, профессор, энергичная стерва с апломбом. Одинокая старая дева. Уже тогда, двадцать лет назад, мы считали её старухой.

Нас она почему-то любила. Нас – это свою подопечную группу, где была куратором. Мы звали её Курицей, трепетали перед ней, сворачивали за угол, едва завидев на улице. Но в то же время чувствовали над собой некую опеку, защиту. Она не давала нас в обиду.

Я помню, как она буквально спасла меня, когда встал вопрос о моём отчислении из института. Я фарцевал чеками, которые привозил папа, работавший за границей. Однокурсники с удовольствием покупали себе на них джинсы и косметику. Помню партийное собрание, комсомольское собрание, гнусные речи осуждения, особенно из уст тех, от кого их меньше всего ожидал, потупленные глаза однокурсников, одетых в те самые пресловутые джинсы, мамин стресс и валидол по утрам. Наша стерва отстояла меня. Я был наказан по всем возможным и невозможным линиям, я был подвергнут самому жестокому и мерзкому остракизму. Но из института не вылетел. Благодаря нашей Курице.