Иконопись – особое искусство. Пройдёт немного времени, и Егор прикоснётся к тайнам этого странного мастерства. Однако всему своё время. А пока, окрылённый примером неистового Ван Гога, наш герой шаг за шагом постигал художественное ремесло. Что ж, талант, отложенный на будущее, как отложенный платёж в бухгалтерии, не исчезает, но переносится.

Гоша влюбился в Марину с первого взгляда. Однако любимая женщина виделась ему не только красавицей, умницей и о-го-го какой художницей. Разум новоявленного воителя гармонии, алчущий победы над «супротивными обстоятельствами», воспринимал Марину как творческую высоту, за которой лежит его славный путь на Олимп искусства.

И хотя пластический кругозор молодой профессиональной художницы был цельнее и глубже Гошиных весьма разрозненных знаний об искусстве, данное обстоятельство нашего героя ничуть не смущало. Гоша шагал на Олимп неутомимо и по-житейски беззаботно. Когда же он обнаруживал незрелость в вопросах искусства, Марина становилась его справочником и надёжным суфлёром.

Гоша признавал авторитеты, но обо всём стремился иметь собственное мнение. Переубедить его мог только высокий авторитет или… Марина, умевшая подобрать слова, как ключи, к его творческому сознанию. Да-да, Марина, в отличие от Егора, умела считывать будущее и терпеливо прощала любимому человеку все его наивные беззакония.

Талантливые люди неуживчивы с окружающими, тем более друг с другом. За примерами далеко ходить не надо, гениальная парочка Ахматова и Гумилёв – весьма красноречивое тому подтверждение.

Однако высокий художественный талант не мешал Марине располагать к себе людей. Художники, слесари, физики, поэты – все в её присутствии преображались и, становясь возвышенно деликатны, тянулись к ней как к роднику и источнику вдохновения.

Не стала исключением и милая азербайджанская семья Гасановых. Марина познакомилась с Гасановыми в Крыму, во время летней институтской практики.

По приглашению новых друзей художница несколько раз приезжала в Кировабад (ныне – Гянджа), гостила, путешествовала по горам в сопровождении главы семейства, профессора Кировабадского педагогического института почтенного Кафара Мамедовича и его русской жены Валентины Ивановны.

Итог дружеского визита в Азербайджан превзошёл все мыслимые ожидания! Очарованная гордой красотой гор и разочарованная московской толкотнёй людей и смыслов, Марина… купила дом в глуши горных перевалов, в ауле с «поэтическим» названием Кааз-Юлчу.

«Ай да Мариночка, ай да айрумка!» – радовался добродушный Кафар, пританцовывая в свои неполные шестьдесят два года.

Как-то срок очередного визита молодой художницы подошёл к концу, и Гасановы повезли Марину на железнодорожный вокзал. По пути неугомонный Кафар то и дело отвлекался от вождения и приветствовал проходящих словами:

– Слушай, дорогой, Марина едет в Москву ненадолго, только вещи соберёт и обратно!

– Кафар, прекрати сейчас же! – добродушно ворчала Валентина Ивановна. – Ты разобьёшь машину и нам сделаешь больно!

– Э-э, Валя, что ты говоришь! Как я могу причинить вам с Мариночкой боль! – Пристыженный Кафар втягивал шею в плечи и возвращался к управлению машиной. – Валюша, ты пойми одно: Тамерлан меня спросил: «Куда ты едешь?», я ему ответил: «На вокзал еду. Только и всего!»

Жители Кировабада, идущие навстречу, оказывались в большинстве своём либо кунаками Кафара Мамедовича, либо его верными друзьями. И каждый интересовался причиной столь «стремительного» передвижения по городу почтенного профессора. Поэтому, когда старенькая шестёрка, дымя и гремя подвеской, подъехала к стоянке железнодорожного вокзала, обнаружилось, что Марина едва ли не опоздала к отправлению поезда.