Последнюю фразу я пропустила мимо ушей. Во-первых, девочка даже если осознаёт, что перспектив никаких, всё равно ревнует того, к кому её тянет. Я вот, например, точно это чувство испытываю. Сдерживаю, контролирую, но... Хотя Тогрис мне и не муж, наличие любовниц всё равно неприятно и хочется, чтобы другие женщины держались от него подальше. Так что я вполне допускаю некоторое преувеличение в словах Рильмины относительно количества любовниц и намеренных провокаций со стороны Тогриса с целью образования привязок. Во-вторых, меня бы куда больше оскорбило, веди себя принц иначе. То есть если бы он отказывал бедняжкам, получившим к нему привязку. Это же жестоко — заставлять их мучиться долгие годы, пока влечение само собой сойдёт на нет. Потому и Рильмине я в большей степени сочувствую, чем сержусь на неё. Жалко девочку. Вместо того чтобы добиться взаимности свободного мужчины, она будет вынуждена ждать два года, прежде чем наконец избавится от своего желания с принцем переспать и сможет снова влюбиться.

— Он полагал, что Ларилине всё же надоест ждать и она от свадьбы откажется...

Ой! Я увлеклась воспоминаниями и упустила момент, когда Вария решилась открыть нам чужую тайну. Потому навостряю уши.

— ...а она не отказывается, — продолжает фрейлина. — И вчера вице-король потребовал назначить дату свадьбы. Причём в обозримом будущем, а не эфемерно далёкую.

— С чего такая срочность? — перебивает её Рильмина.

— Ваймон не уверен, но полагает, что это из-за угасания привязки. Ларилина уже десять лет как совершеннолетняя, а влюбилась-то за год до этого. Наверное, она испугалась, что ещё немного, и сама уже танцевать не захочет. Вот и заторопилась.

— Ну а ты чем ему поможешь?

Теперь уже я не выдерживаю, потому что фрейлина надолго замолкла, ушла в себя. Моё нетерпение и недоумение понять легко: жена вице-короля (а я уверена, что именно она озаботилась пошатнувшимися перспективами будущего дочери и подтолкнула мужа) умеет прилипнуть крепче, чем ик’лы. Разве что с кожей отодрать получится. Так что у Ваймона никаких шансов не осталось. Тем более мои родители на стороне будущей невесты.

— Я могу подтвердить, что готова после совершеннолетия стать его фавориткой, — тихо признаётся Вария. — Это даст Ваймону ещё два года отсрочки.

Логично. Правильно мыслит братик. Иметь в семье и жену, и фаворитку мужчине законы империи позволяют. Но официальная любовница должна появиться до свадьбы, после это уже невозможно. Как невозможно и признать фавориткой девушку, не достигшую половой зрелости.

— А дальше? — округляет глаза Рильмина. — Если это не сработает, ему всё равно жениться придётся, а ты подобным обещанием себе всю жизнь испортишь. Раз Ваймон признался, что тебя любит, значит, на свадьбе будет и с тобой танцевать тоже. После этого ты навсегда с ним будешь связана. И в его семье останешься. Думаешь, Ларилина станет к тебе хорошо относиться?

— Я люблю его... — вместо ответа всхлипывает Вария, закрывая ладонями лицо.

Понятно. Согласилась.

Томлинка закатывает глаза к потолку, качая головой и беззвучно ругаясь. Мне тоже хочется последовать её примеру, однако вместо этого я придвигаюсь к подруге и обнимаю её, в который уже раз принимаясь успокаивать.

— Ты все правильно сделала. До совершеннолетия можешь давать любые обещания, они всё равно не будут считаться законными. И никто тебя обязать их выполнить не сможет. Потом откажешься, скажешь, что передумала...

В последнее мне самой не верится. У Варии чувство долга и ответственности зашкаливает, и если бы Ваймон её не любил, возможно, её согласие было бы действительно временной поддержкой. Но он-то любит, а она к этому чувству относится очень серьёзно. Знает, что мужчинам влюбиться сложнее. Как и разлюбить. У них влечение на психологическом уровне развивается, а не на банальной физиологии, как у женщин.