Кстати, он стал не только больше, но ещё и спокойнее. Уже не боится оставаться в одиночестве и понял, что я от него никуда не денусь. Даже перестал рваться в аэрариум, потеряв интерес к жиралям. Впрочем, мне кажется, они стали для него слишком маленькими и потому неинтересными. Он ведь никогда не увлекался добычей меньше себя по размеру, всегда охотился на то, что крупнее. На ворков или ик’лы, которые случайно оказывались рядом, лишь сердито ворчал и мотал головой, отгоняя в сторону. Сейчас примерно то же самое происходит с жиралями. Он их воспринимает просто как помеху, досадное недоразумение, которое летит рядом и мешает.

— Прекрати немедленно, — всё же одёргиваю, когда Драк своим рыком пугает одну из птиц, которую её наездник неосмотрительно подвёл слишком близко.

В ответ ящер издаёт такой жалобный звук, что мне становится стыдно — он ведь на самом деле не со зла это сделал, просто особенность его полёта такая, что не предусматривает препятствий на пути. Лавировать крагу сложно. А с учётом, что под нами вода, а не песок, падать ему очень страшно.

— Прости, малыш, я не хотела тебя обидеть, — извиняюсь и успокаиваю его. — Ты не волнуйся, всё хорошо. И вообще ты молодец! Смотри, вон уже и берег показался. Ты справился!

На мои слова внешне Драк никак не реагирует, но мне почему-то кажется, что ему моя забота приятна. Это ощущается... не знаю, как описать... В другом напряжении мышц у меня под ногами. В чуть ином изгибе короткой шеи, на которую я опираюсь. Даже в свисте, который рождает рассекаемый мощным телом воздух.

Мне сейчас на удивление радостно, потому я надеюсь, что и у него хорошее настроение. Ведь так сложно остаться равнодушным к ярким жёлтым лучам Адапи, заливающим светом окружающее пространство. Слепящим бликам, отражающимся от водной глади моря. Гребешкам волн, которые по мере приближения к берегу становятся всё выше и плотнее. Тёплому сильному ветру, норовящему сорвать с меня платье. Непередаваемому запаху моря — влажному, солёному, будоражащему...

Оглянувшись, я улыбаюсь и машу рукой Рильмине, жираль которой летит следом за крагом. В ответ получаю кивок головой и вижу её пальцы, сложенные в условный предупреждающий знак: «Не отвлекайся». Она всегда серьёзно относится к полёту. Постоянно мне напоминает, что ящеры не умеют планировать, если падают по вине наездника, то камнем вниз. Оттого и взлетают только с возвышенностей. Однако я в Драке уверена — он меня не подведёт!

Вария летит с другой стороны, так что я и к ней поворачиваюсь тоже. Фрейлина мне улыбается, но грустно, совсем не весело. И это при том, что сидит она не одна, а с Ваймоном, который её обнимает и что-то шепчет, практически зарывшись носом в гладкие волны синих волос.

Он, после того как признался в любви, вообще старается её от себя не отпускать. Брат и раньше постоянно был где-то поблизости, но всё-таки создавал нам иллюзию своего отсутствия и появлялся только по необходимости. Теперь же я вижу его рядом постоянно. Ваймон лишь на ночь уходит к себе, и то когда я уже недовольно ворчать начинаю.

Разумеется, его понять можно: признание для мужчины — это как сорванный стопор. Он принял решение, и теперь его не остановить. При этом они всего лишь встречаются, — официально Вария всё ещё свободная девушка. Представляю, что будет, когда их отношения на другой уровень общения перейдут... А до этого момента осталось совсем немного. Три дня назад моя фрейлина стала совершеннолетней, а за день до этого получила возможность быть с мужчиной — физиология в этом смысле довольно точна и расхождения в сроке редко превышают несколько дней.