«Такая длинная фраза, столько слов от молчаливого Санька», – удивился граф и, спрыгнув с лошади, поспешил за парнем.

За елками, у самой стены лежала, заваленная ветками, маленькая фигурка. Закрытые глаза, заострившееся, уже чуть припорошенное снегом лицо.

Николас моментально сбросил с тела весь мусор, запустил импульс, проверить, живой ли мальчишка. Кто это? Что-то он никого похожего в замке и не припоминает, хотя темно, не рассмотреть.

– Живой! – Пришел ответный сигнал. – Но сердце чуть бьется. Медлить нельзя!

Лекаря в замке не было. Если было не обойтись, то ехали к лекарю в ближайший городок. А с небольшими проблемами справлялась его старая нянюшка, которая жила в пристройке к замку. Вот к ней и, подхватив тело, заспешил граф.

Санек со своим «Ы, ы», подскакивая, то чуть забегая вперед, то возвращаясь назад, двигался рядом.

– Санек, займись моей лошадью, а я уж сам тут справлюсь, – попросил парнишку граф.

Луна ненадолго выглянула и тут же опять спряталась за облака.

«Это хорошо, что ничего не видно вокруг, – размышлял Николас, – ведь кто-то сотворил такое зло у меня в замке и решил спрятать от людских глаз. Вот и я скроюсь. Надо будет потом, пока не замело, вернуться и посмотреть на следы на снегу. Может, станет понятно, чьих это рук дело. И это в новогоднюю ночь!»

Нянюшка открыла дверь сразу. Посмотрела и ахнула.

– Еще живой, я проверял. Нянюшка, попробуй помочь. Даст бог, получится, спасем душу. А я поспешу осмотреть следы, пока не все еще замело.

– Ступай, я тут со своей Глашей справлюсь.

– Но, если понадобится помощь, зови.

– Хорошо. Вот здесь на диван уложи. Ой, какой молоденький.

Граф бросил последний взгляд на пострадавшего: «И хорошенький, как девушка прямо. А может, это и есть девушка, переодетая в мальчишку?»

Но няня уже выталкивала его за дверь.

– Иди, иди, не мешай нам. Глаша!!

***

Мое тело слегка припорошило уже поземкой, когда послышались голоса, и появились двое мужчин. Причем тот, что помладше, явно знал, куда тащить второго. Правда, речь его была непонятной: «гы, гу», ничего не разобрать. И в движениях была какая-то неправильность. Но что это я?

Я вдруг так разволновалась, испугалась, что они не ко мне, а еще куда-то спешат, что сама замахала руками, забегала. Но… Никто меня не видел и не слышал. Все мои старания были бы напрасными, если бы мужчины шли не ко мне.

Но это была помощь! Они пришли к моему заброшенному телу! И мужчина в огромном меховом плаще тут же начал действовать. О, как стала разгораться во мне надежда! Может быть, еще не все потеряно? И меня можно спасти? Да-да. И лекарство есть. Вот только я и сказать о нем никому не могу. А как в этом месте с медициной? Не знаю.

Меня перенесли и вручили в заботливые руки какой-то старушки. По глазам видно, что добрая душа. А уж как хлопотать начала вокруг меня. Позвала еще какую-то девушку, помощницу. На пару они вливали в меня по чуть-чуть какую-то настойку. Но та больше проливалась.

Вместе они и раздели меня, растерли чем-то. Потом натянули большую холщовую рубаху, укутали. А старушка, заведя заунывную песнь, стала водить надо мной руками.

Я крутилась рядышком, но чем я могла помочь? А та я, которая лежала, глаза все так и не открывала.

– Что стоишь, болезная, только глазами лупаешь? Помогла бы сама себе хоть чуток. Попробуй в тело вернуться.

«Это она мне? Разве она меня видит?»

– Вижу, вижу я теперь тебя. Вначале только пятно белесое наблюдала, а теперь ты больше в тонком теле проявилась. И уж не знаю, хорошо ли это, али плохо. Ох, бедолага. Кто ж тебя так приложил? Вроде бы нет в замке колдуний? Али пришлый кто? И это в новогоднюю ночь! Ну, ничего, Его сиятельство разберется.