Флинт предвидел, что в будущем у Нинки вырисовывается лишь холодный северный город, в котором не то, что попугаи, даже люди выживают с трудом. Ближе к отъезду Нинкин любимец заболел и сдох. Наверное, летает сейчас счастливый по небесной Австралии, пока Нинка мучается на севере за них двоих.

Итак, Турция. Эта поганка Сашка, как всегда, все испортила. Ей было уже 5 лет – возраст, в принципе, вполне осознанный. То самое время, когда в маленьком человечке, как молодые яблоки в саду, начинают созревать пороки. Этакие невидимые ранетки с гнильцой. Говорят, надо регулярно наблюдать свое растение, опрыскивать от паразитов и беречь урожай, но Нинке было элементарно лень. Да и времени, как всегда, не хватало.

Однажды, когда они с дочкой плавали в бассейне, к Нинке стал кадриться инструктор по дайвингу. Нинка живописно возлежала в отсеке с гидромассажем, а он, присев на край, пытался назначить ей свидание. Сашка неподалеку в оранжевом спасжилете плескалась в голубой воде, солнце отражалось в теплых брызгах, и ничто не предвещало неприятностей. Парень был и впрямь ничего, статный мусульманин с голубыми глазами, и Нинка уже решили вечером с ним прогуляться на дискотеку и покурить кальян. Но вдруг наткнулась взглядом на перекошенное лицо менеджера. С глазами полными ужаса он плескал воду на кафельную, небесно-голубую стенку бассейна, к которой прилипла огромная коричневая какашка. И ЭТО мог сделать только один-единственный человек в этом месте, а может и во всем мире – Нинкина несносная дочь. Почтенная публика была в шоке и, мигом повыпрыгивала из воды на берег, несмотря на жару. Плавающее говно в бассейне – зрелище не для слабонервных. Пожилая пара немцев что-то возмущенно кричала Нинке, спешно собирая с лежаков свои шмотки и отчаливая в отель. Сгорая от дикого стыда, Нинка затащила ребенка в гостиничный номер и отлупила изо всех сил. О свидании с красавцем инструктором можно было забыть – с этого дня она старалась избегать людных мест. Более того – не высовывалась лишний раз из номера до конца отпуска. Позже, друзья Нинке говорили – подумаешь, ребенок нагадил, просто постеснялся проситься в туалет. Но Нинка твердо знала одно – все, что дочь Александра делала в своей жизни – она делает осознано и с умыслом. Маленький дьяволенок, для которого детство – лишь прикрытие. Даже в тринадцать Сашка изменилась ненамного. Просто школа, репетиторы, музыкалка отвлекли ее от родителей и не оставили дополнительного времени для нервотрепок. Если попытки провокации и были, Нинка тут же ретировалась. Где-то в глубине души она побаивалась Сашку, как боятся стихию, которая может разбушеваться в любой момент. А на выходные Нинка старалась отправить ее к подруге, подальше от глаз – сил для войны на домашнем фронте оставалось все меньше.

Семенов позвонил Тусе, когда она ехала в маршрутке домой. Он сказал, что с Нинкой случилась беда, она пыталась покончить с собой и прыгнуть с моста. Сейчас лежит в больнице. Семенов все уладил, в психушку ее не отправят, но надо, чтобы кто-то из близких был рядом. Себя к этой категории он видимо, уже не относил.

Когда Туська прибежала в больницу, Нинка уже пришла в себя после укола снотворного и была удивительно спокойна, даже весела. Семенов заселил ее в палату люкс, и она наслаждалась покоем и одиночеством. Все пережитое накануне казалось страшным сном. Она словно вскрыла огромный чирей, из которого наконец вылился гной, копившийся месяцами, и теперь боль потихоньку отступала.

Туська села к подруге на кровать.

– Господи, Ниночка. Что ж ты такое наделала?