Дно озера под слоем смолы загадочно переливалось – то голубело, то отливало янтарем. Призывно и дружелюбно. Не было в нем смертоносного водоворота в северной части.

§§§

И потому я удивился, когда на следующее утро, спускаясь по склону, загодя, торопясь, чтобы не опоздать на работу, посреди озера я увидел остров. Я точно помнил, что ни вчера под слоем снега, ни на эпоксидном столе под смолой никакого намека на остров не было. Я перебирал в памяти утро накануне: селезня с культёй, тропинку на склоне, просевшие трещины на льду. Острова не было.

Я остановился на тропинке. Мне в спину внезапно кто-то врезался. Неожиданность вместе с удивлением ввинтилась мне в копчик острой болью. Я не слышал, чтобы по тропинке за мной что-то двигалось.

Выругавшись, я обернулся и увидел маленького сухопарого человечка с блестящей, бритой налысо головой, в кургузом, криво застегнутом пальто, снегоступах для зимней рыбной ловли и с самокатом.

Самокат был последней модели, крашенный в ярко-синий цвет, весь в каких-то кнопочках и ручечках. Человечек держал самокат на вытянутой руке. Низ самоката парил над сугробом.

– Извините, – сказал он, подавая мне руку. – Я не нарочно. Закусило.

– Что вас укусило? – удивился я, морщась от боли. На пальто не было никаких следов укуса.

– Закусило. Это я. А про вас я все знаю. Мне Стелла Анатольевна о вас уже всё рассказала, – человечек всеми силами старался говорить дружелюбно.

– А что всё? Мы с ней только «здрасте» обменялись.

– Ну и что. Стелла Анатольевна отвечает за документооборот. Знает всё обо всех. Она знает даже то, что вы сами о себе не знаете.

– Например?

– Например, что существа с оторванными лапками вызывают у вас неконтролируемую рефлексию, – человечек дружелюбно улыбнулся.

По моей спине пробежал холодок.

– Это – опытный селезень, – сказал человечек. Увидите, к лету у него снова отрастет перепонка. Не занимайтесь анализом, – он положил самокат на рыхлый сугроб и ловко, как акробат, взобрался на него, балансируя непонятным образом. —Живите интуицией. Только рептильный мозг выручит вас в Когево. Если будет туго – отключайте неокортекс.

На мгновение его окутала легкая дымка. Я потер глаза. Человечек исчез. Не было на снегу и следов самоката.

Только у меня ныл копчик.

§§§

…Я словно ее когда-то видел. Она шла навстречу мне по дорожке, обсаженной шаровидными ивами. В очень длинной юбке, задевавшей подолом утоптанный снег, спрятав лицо в высокий воротник заячьего полушубка, в очень узких ботинках с каблучками в форме рюмок. Распущенные волосы до талии. Из вежливости я посторонился – иначе не разойтись нам было меж сугробов.

Она прошла мимо, оставив запах чего-то томного, марципанового, из ранней юности. Того, что нельзя передать словами…

§§§

В этом крошечном помещении, которое я сразу окрестил «дуплом», громоздились системные блоки и мониторы: весь сервер, хранивший тысячи терабайт информации Института.

Чистотой «дупло» не отличалось. Здесь давно никто не протирал пыль, по углам валялись исчерканные бумажки, замусоленные мануалы, пустые упаковки из-под крекеров и чипсов, оставшиеся от предшественника. У кресла заедал механизм качания: оно все время норовило завалиться.

Я обещал себе, что как только разберусь с грудой навалившихся рабочих проблем, найду уборщицу или, на худой конец, тряпку, и займусь наведением порядка.

Я погрузился в разгребание «авгиевых конюшен» на сервере и проработал около часа.

Дверь открылась, вошла Масенька, и позвала меня на совещание к Будулаеву.

Терпеть не могу эти сборища. Ничто так не пожирает время как ежедневные совещания. Можно было упразднить все совещания на Земле после того, как изобрели мессенджеры.