А вот и другое признание, указывающее на еще одно занятие, которым юная Великая княгиня увлечена в Петербурге. Она пишет в ученической тетради: «Хотите ли вы поужинать, придти к нам? Я Вас прошу. Я так рада, когда Вы со мной играете на фортепиано, после мы можем пить чай. Каждый вечер я играю… Особенно я люблю играть в четыре руки. Мы видели полковой праздник недавно в Царском Селе. Третьего дня мы не видели парада, но завтракали в Гатчино с гостями. Потом мы посетили нашего дядю Михаила и оттуда мы поехали назад в Гатчино»[172].

Очевидно, что в дни, когда познание России для Великой княгини только начинается, когда нет еще того объема общественных забот, в которые она будет погружена позднее, занятия музыкой во многом определяли характер ее времяпрепровождения. В равной мере она отдавала время посещениям с мужем военных праздничных сборов. Особо следует сказать о встречах с дядей Михаилом – Великим князем Михаилом Николаевичем, который покорял всех своей интеллигентностью, добротой и был искренне приветлив к жене Великого князя Сергея Александровича. Многочисленные поздравительные открытки, встречающиеся в различных архивных фондах, написанные рукой Елисаветы Феодоровны или Михаила Николаевича, подтверждают, что Великий князь Михаил, всеми уважаемый представитель старшего поколения Дома Романовых, был чрезвычайно благосклонен к юной Великой княгине и невольно создавал в ее душе то ощущение нелицемерной домашности, которое помогало вживаться в новые условия бытия.

Иногда обучение русскому языку проходило в форме ответов на вопросы Екатерины Шнейдер. Наряду с самыми общими вопросами, касающимися любого человека и рассчитанными лишь на формирование знаний языка, Екатерина задавала вопросы, ответы на которые, будучи весьма краткими, вместе с тем открывали некоторые склонности и интересы Великой княгини. На вопрос, любите ли Вы читать исторические книги, Елисавета Феодоровна ответила: «Я люблю иногда читать исторические книги, не каждый день» (для сравнения – на фортепиано в петербургский период жизни она играла каждый день). На вопрос, любите ли Вы, когда читают вслух, она, включив все же латинские буквы, заметила: «Это maks приятно, когда я могу слушать, но я не люблю сама читать вслух»[173]. Чтение вслух выпадало обычно на долю Великого князя Сергия, а его жена действительно была самым благодарным слушателем. Такое вечернее домашнее чтение в самом узком кругу близких людей придавало особый комфорт бытию Великой княгини, формировало неповторимые черты стиля жизни, радовало содержанием читаемого фрагмента и музыкальной речи дорогого человека; дарило ощущение единомыслия, единочувствования, непосредственного обращения души к душе, сообщало покой в условиях новой, непростой для Елисаветы Феодоровны жизни.

Даже изучая падежи и числа имен существительных, Великая княгиня избирала для склонения дорогое ей слово, подчеркивая его, чтобы лучше запомнить окончание: «Это моя любимая церковь; здесь нет моей красивой церкви; этот образ принадлежит моей прелестной церкви; я вижу мою собственную церковь…»[174]. Образ православной церкви вошел в сознание Великой княгини задолго до принятия православия, перехода из сферы протестантского вероисповедания. Этот переход – особо значимое, колоритное, но пока еще мало осознанное ею явление. Описание этого явления еще предстоит путем определения конкретных этапов его созревания. Это важно, поскольку данное событие стало одним из самых счастливых, этапных, определяющих в ее жизни.

И вновь в ученическую тетрадь переписываются стихи, где, как и в прежних, тоска души о Небесах: