Позднее в Ливадию неоднократно приезжала и Великая княгиня Елисавета Феодоровна. Новый теплый дворец, свежий морской ветер, заросли роз – все пленяло здесь ее сердце. Прибывая сюда, Елисавета Феодоровна сразу посещала ливадийскую Дворцовую церковь, где служился молебен. Вместе с членами Царской семьи Великая княгиня бывала во многих пленительных уголках южнобережья Крыма. Ее внимание привлекал храм Покрова Пресвятой Богородицы в Нижней Ореанде. После пожара, когда в огне погиб здесь дворец Великого князя Константина Николаевича, родного брата Александра II, владелец дворца принял решение из его уцелевших конструкций начать создание храма, который отличался гармонией и благородством всех линий. Украшением храма стали редкой красоты мозаичные панно и иконы работы итальянского мастера Антонио Сальвиати. Осенью 1894 г. в храме служил святой праведный Иоанн Кронштадтский, который после службы причащал умирающего Александра III. В этом храме 25 сентября 1908 г. причащалась Святых Тайн Великая княгиня Елисавета Феодоровна. В этот день она подарила настоятелю храма серебряно-позолоченный образ святого преподобного Сергия Радонежского. Сюда неоднократно приходила молиться вся Царская семья[112].

После смерти Великого князя Константина Николаевича храм поддерживали Великий князь Константин Константинович и Великий князь Дмитрий Константинович. В 1912 г. Царская семья приехала в Ливадию в Лазареву субботу. Цвели все фруктовые деревья. На всенощной вместо вербы держали в руках ветки цветущего миндаля. В этот раз в Ливадию прибыли принц Эрнст, брат Государыни, и Великая княгиня Елисавета Феодоровна в красивом сером костюме Марфо-Мариинской обители. Для нее неоднократно служили литургию в Дворцовой церкви в Ореанде[113].

Однако вернемся к дневнику Д. С. Арсеньева.

Из дневника Д. С. Арсеньева можно узнать о некоторых особенностях жизни детей в царской семье. В каждом деянии и развлечении присутствовал непререкаемый духовный авторитет родителей и воспитателей, постоянно стремившихся умерять крайности в поступках августейших детей. Дозволено было все, что не изменяло основному типу великокняжеского положения, что не снижало аристократизма в поведении и своего рода аскетической строгости жизни. Приветствовался каждый шаг, поднимавший духовную жизнь отрока на новую высоту. Пресекалось все, что означало бы введение ребенка в далеко не безупречную сферу. В этой связи достаточно вспомнить, как решительно было пресечено детское, праздное любопытство Великого князя, стремившегося в Константинополе присоединиться к A. A. Толстой, которая собиралась съездить в гарем одного из пашей. Отказ был столь твердым, что вопросов больше не возникало.

Владимирский собор в Херсонесском монастыре. С открытки начала XX в.

Поскольку в результате воспитания царских детей формировался тот слой людей, которые олицетворяли, представляли в мире Россию, воспитателю необходимо было отстаивать ценностную линию Царского Дома, его христианские начала. Образы воспитателей Великого князя, и прежде всего Д. С. Арсеньева, убеждают в правоте мысли св. Феофана Затворника, что воспитание из всех святых дел самое святое. Усилиями и молитвами Императрицы, духовника, главного воспитателя и других педагогов происходило постепенное становление тонкого, доброго, благодарного, широко образованного человека, который в ряду русских Великих князей занял особое место.

Сказанное выше подтверждает особую роль Д. С. Арсеньева в воспитании Сергея Александровича в ходе почти ежедневного общения. Но были незначительные периоды времени, когда главный воспитатель по тем или иным причинам отсутствовал, как это случилось, например, в 1876 г., в Крыму, где Дмитрия Сергеевича заменял Лакост. В эту ливадийскую осень для юного Великого князя особый интерес представляли встречи с графом Алексеем Сергеевичем Уваровым, знаменитым археологом, знатоком русских и крымских древностей. Уваров был дружен с Лакостом, через посредство которого Великий князь сошелся со знаменитым исследователем. Еще в детстве Сергей Александрович любил участвовать в раскопках, например в Крыму в 1870 г., когда они вместе с братом Павлом Александровичем ездили на раскопки в Херсонесский монастырь. В эту осень 1876 г. Сергей Александрович неоднократно участвовал в раскопках с Уваровым. Впоследствии, по свидетельству Д. С. Арсеньева, в 1878 г. братья Сергей и Павел Александровичи провели хорошие дни по приглашению графа и графини Уваровых в их имении Поречье