другие его прячут – да лучше бы крали и продавали!

Потому что теперь непонятно, что делать с найденным,

под каким соусом это всё можно теперь оприходовать.

Хоть инициатива и наказуема, но молчать тоже опасно.

На территории оборонного предприятия свои законы,

сюда доступ закрыт всем – и милиции, и прокурору.

Сор из избы выносится крайне редко, случай не тот.

Нет, самим тут не справиться, нужна «помощь друга»,

утомлённый Степанов звонит своему «консильери».

Есть у него такой человек, дядя Лёша Самсонов,

неприметный дяденька лет за сорок с манерами рыси,

приставленный от отдела труда и заработной платы

следить за всем коммерческим подразделением.

Дядя Лёша готов распутать какую угодно хитрую загадку,

любому жалобщику докажет – это ты заводу должен.

Плотоядно облизывая губы, он слушает Степанова,

потом высказывает вдруг неожиданное мнение:

– Шум поднимать не надо, проблем не оберёшься.

То, что вы отыскали, давно уже сто раз списано,

поэтому дискредитировать руководство нельзя,

надо всё аккуратно выяснить, оценить масштабы,

а случай ввести в оборот со временем подвернётся.

Говорят, скоро разрешат переходить на хозрасчёт,

тогда со многими вопросами на заводе попроще станет.

Разрешат нам коммерцией заниматься, торговать,

вот тогда и надо будет аккуратно всё оформлять…

Совет дельный, они торжественно жмут друг другу руки,

Самсонов ерунды не скажет, он к начальству ближе,

Степанов завидует ему втайне – настоящий экономист,

смотрит далеко вперёд, всё просчитывает, мозгует,

не то что они с Олейниковым – пехота, пушечное мясо.

Сегодня одно таскаешь, завтра другое грузишь,

сплошная текучка, некогда даже головы поднять.

Надо было сразу идти учиться на экономиста по труду,

сидел бы сейчас в чистом костюме, при калькуляторе,

как Пашка Боровлёв – не бит, не клят, умничает…

Степанов вздыхает, закуривает, вынимает лист бумаги,

где карандашом начерчена заводская территория —

дело, между прочим, опасное и даже подсудное,

все бумаги такого рода хранятся в особом отделе.

Степанов наносит на план завода места своих находок,

любуется – чем не карта спрятанных сокровищ? Хэх!

Он прячет карту в сейф, вынимает оттуда банку спирта,

чтобы выдать Олейникову не в качестве премии, нет,

спиртом дядя Толя рассчитается с бригадиром сварщиков,

которые опять делают на складах что-то важное и нужное.

Дядя Толя прячет банку в пакет, делает хитрый пируэт,

исчезая за дверью с неизменным: – Эх, молодёжь!

А время катится себе дальше шальным колесом с горы.

Через полгода Самсонова переведут руководить ЖКХ,

где он скиснет – дело гиблое, разваливающееся.

Многие заводские специалисты рванут в город, кто куда —

Пашка Боровлёв станет главой муниципального района,

остальные ударятся в коммерцию, торговать чем попало.

Никому уже не будет дела до производства, до учёта —

Степанов уедет в другой город на «хлебное место»,

станет заниматься мукой, крупами, макаронами.

Все бумаги его останутся валяться в рабочем сейфе.

Дядя Толя Олейников сходит пару раз к начальству,

выхватит фитилей за очередную добрую инициативу,

психанёт, плюнет и уволится – пенсия давно заработана.

А мастер Вовка Савушкин стремительно разбогатеет,

поскольку вскорости заниматься металлолом

станет в России модно и весьма даже выгодно.

Степанов встретит Вовку как-то в аэропорту —

того не узнать, одет с иголочки, пахнет вкусно.

VIP Савушкин будет долго трясти Степанову руку,

заискивающе заглядывать в глаза и благодарить,

бормотать что-то странное про «остров сокровищ»,

про какую-то карту – Вовка вечно нёс косноязычицу,

говорил вычурно, с какими-то сложными намёками,

коллеги всерьёз подозревали его в стихоплётстве.