– Брр… ненавижу пауков, – пробормотала она, но не останавливалась.

Когда закончила, комната выглядела значительно чище. Лида отряхнула руки, вытерла пот со лба и удовлетворённо посмотрела на результат работы.

– Ну вот, совсем другое дело.

Теперь можно было возвращаться к детям и заниматься их лечением.

Лида глубоко вдохнула, стараясь не обращать внимания на удушливый запах болезни, пота и старой, несмененной простыни. Дети лежали без движения, только их слабое, чуть слышное дыхание подтверждало, что они ещё живы. Она сняла с головы платок, прикрывая им нос и рот, как самодельной маской, и подошла к плетёной корзине в углу комнаты. Внутри нашлось немного одежды – две ночные сорочки, застиранные, но всё же чистые, и кое-какое постельное бельё.

Лидия сжала в руках тонкую ткань, размышляя. Дети выглядели настолько ослабленными, что любая лишняя нагрузка могла только усугубить их состояние. Но в тоже время они лежали в пыли, грязи, на давно нестираных тряпках. Оставить их так было нельзя.

– Нужно переодеть вас, милые, – прошептала она, наклоняясь к мальчику.

Его кожа была горячей, но липкой от пота. Осторожно, чтобы не потревожить лихорадочное тело, Лида приподняла его и стала расстёгивать рубаху. Ткань прилипла к коже, и каждое движение вызывало у мальчика слабый, почти беззвучный стон.

– Тише, тише… Всё будет хорошо, – пробормотала она, словно убаюкивая его.

Переодев мальчика, Лида быстрыми движениями сменила постельное бельё. Как только он оказался на свежей ткани, его дыхание немного выровнялось. Это придало ей сил.

Она повернулась к девочке. Та слабо шевельнулась, когда Лидия дотронулась до неё. Девочка открыла затуманенные глаза, её губы беззвучно шевельнулись.

– Тише, я просто помогу, – Лида провела рукой по её спутанным волосам, – скоро тебе станет легче.

Девочка не сопротивлялась. Её худенькое тельце казалось почти невесомым.

Когда обоих детей, наконец, уложили на чистые простыни, Лидия вытерла пот со лба, ощущая, как капли стекают по её собственному лицу. Работать в душном, пропитанном болезнью воздухе было тяжело, но она знала – это только начало.

"Теперь нужно все постирать", – подумала она, выпрямляясь и оглядываясь в поисках, того куда можно сложить грязное белье и одежду.

Лида собрала всю грязную одежду и постельное бельё, аккуратно складывая их в плетёную корзину. Куски ткани были тяжёлыми от влаги и пропитаны запахом болезни, но она старалась не обращать на это внимания. Каждый кусок, который она складывала, казалось, будто рассказывал свою историю: потрёпанная рубашка, видевшая много дней забот и труда, сорочка, когда-то белоснежная, а теперь запачканная временем и недугом.

– Нужно всё это постирать, – тихо сказала она, как будто самой себе, поправляя корзину. – Иначе никакого толку от моего ухода за детьми.

Она вздохнула, взглянув на детей, которые лежали теперь на чистых простынях. На их лицах мелькнуло что-то похожее на облегчение, хоть они и оставались без сознания.

– Потерпите, милые, – шепнула Лида, подходя к двери. – Всё скоро станет лучше. Я обещаю.

Корзина оказалась тяжелее, чем она ожидала, но Лида стиснула зубы, взяла её и направилась к выходу. Дверь скрипнула на старых петлях, впуская в комнату свежий воздух и солнечный свет. Лида остановилась на пороге, глотнула прохладного воздуха и прищурилась на яркое солнце.

Снаружи всё казалось удивительно тихим. Только легкий шелест ветра в траве и редкие звуки птиц нарушали эту тишину. Лида медленно спустилась с крыльца, ощущая, как корзина врезается в её ладони.