С Илоной Павловной Карташовой я познакомилась и подружилась сравнительно недавно. Этой ранней осенью. Я знала, что Карташовы купили квартиру давно, ещё в процессе строительства дома, но так в неё и не въехали. Все эти годы они жили на подмосковной даче. Дело в том, что муж Илоны Павловны, Дмитрий Петрович Карташов, долгое время работал в Советском Консульстве в Японии. Потом в Министерстве культуры, откуда и ушёл на пенсию. Летом он умер. Илона Павловна могла бы остаться и дальше жить на даче, но решила, что в Москве её быт будет намного легче. Хотя и выглядит Илона Павловна на все «сто процентов» но возраст берёт своё. А ей уже немногим, но за семьдесят.

Подружились мы с пожилой соседкой при странных обстоятельствах. Я, зная, что в соседней трёхкомнатной квартире никто не живет, была удивлена, когда однажды на её пороге увидела веточку с бутонами оранжевой лилии. Позвонив на всякий случай в квартиру Карташовых, я поняла, что соседей всё ещё нет, поэтому забрала цветы и поставила их у себя в вазу, решив рассказать об этом им тогда, когда увижу соседей хотя бы воочию. Но они так и не появлялись, хотя лилии и почему-то только оранжевого цвета с постоянной периодичностью я находила на их порожке ещё несколько раз.

– Странно, – думала я, – прямо ритуал какой-то. Жаль, что не удаётся выяснить, кто их кладёт. Да мало ли кто. Может, поклонник или поклонница. Дмитрий Петрович, кажется, книги пишет.

Лето незаметно пролетело. И вот как-то в конце сентября, возвращаясь с работы, я зашла в лифт вместе с пожилой женщиной, держащей в ухоженных руках небольшую собачку. Узнав, что она тоже с двадцать второго этажа, выяснила, что это и есть моя давняя, но незнакомая соседка. Так мы и познакомились с Илоной Павловной.

– Очень приятно, меня зовут Илона Павловна. А это моя Бася, – пожилая женщина поцеловала в голову лохматую китайскую мопсиху, которая от удовольствия заурчала, как кошка.

Илона Павловна для своих лет выглядела прекрасно. Она напоминала стройную красивую статуэтку из коллекции антиквара. Прямая спина, идеальная причёска, тонкие красивые пальцы с хорошим маникюром. Одета она была по возрасту скромно, но современно и с большим тонким вкусом. Познакомившись, Илона Павловна пригласила меня на чашку чая.

Я вышла из лифта и вдруг вспомнила о лилиях.

– Подождите одну минуту, – я быстро прошла в кухню и, взяв вазу вместе с цветами, протянула их соседке.

– Вам кто-то оставляет их с июля месяца. Здесь свежие, а увядшие я не сохранила, – я попыталась пошутить, – мимо цветов пройти нельзя. Мне жалко стало, поэтому я и стала ставить их в вазу. А то был бы ваш порог сейчас устелен оранжевыми увядшими лилиями, – я улыбнулась, но на лице соседки заметила растерянность и недоумение, даже испуг, – вы не рады? Не любите лилии, – спросила я.

– Странно, кто это мог бы быть? Очень странно. Знаете, в Японии существует правило цветочной Азбуки. Оранжевые лилии преподносят тем людям, которых ненавидят. Или тогда, когда желают этому человеку смерти, – сказала она.

– Илона Павловна, – удивилась я, – вы же понимаете, что это бред. Наверняка кто-то в вас влюбился или…

– Маргарита, что вы такое говорите, – она вынула цветы из вазы и выкинула их в мусоропровод. Входя в свою квартиру, она напомнила мне о приглашении на чай.

Чашка чая, в нашем понятии лохань с сахаром. Мне по нраву зелёный чай с мятой и без сахара, но тоже вместимостью с небольшое вёдрышко. Но я была удивлена тем, что и малюсенькими чашечками вполне можно утолить жажду прекрасным напитком. Само действо заваривания чая вводит в какой-то транс. Да ещё тихий голос Илоны Павловны, рассказывающей о способах выращивания чая и его сбора, о традициях чайной церемонии, вводили меня в приятное, расслабленное состояние.