И вот всё раскрылось, случайно и неожиданно не только для мамы, но и для меня. Я просто пошла с ней в тот магазин, мы просто ходили по её любимым отделам с косметикой и одеждой, долго ходили, долго чего-то рассматривали. Мама ужасно любила ходить в магазин, а я ужасно не любила ходить туда с ней. Я заскучала и предложила зайти в инструменты, просто посмотреть. Она сперва отказывалась, но потом сдалась. Когда же ставшие уже родными мне продавщицы увидели меня в компании взрослого человека, то сразу набросились на неё с вопросами и откровениями.

Я помню, как она стояла там практически с открытым ртом, пристыженная и растерянная, невнятно оправдывалась и без конца смотрела на меня, а я была готова сквозь землю провалиться. Откуда же мне было знать, что Судьба в лице сердобольных тех продавщиц решит-таки вмешаться и заставить мою мать дать мне ещё один шанс. И мне его дали. По крайней мере, надежду на него.

Дома опять держали совет и решили, что поскребут по сусекам и купят мне пианино, даже примерно определились со временем. Надо ли говорить, что я считала часы? В отдел тот я больше не заходила, не позорила мать, да и зачем мне теперь, скоро мечта должна сбыться.

День тот настал, наконец. День, когда мне сказали, что завтра мы идём покупать пианино. Ночью я плохо спала от волнения, без конца просыпалась то ли от страха, то ли от радости, то ли всё вместе. Кое-как отучилась в школе в первую смену. Бегом полетела домой. Мать, как на грех, спала после ночной. А мне неймётся, нет сил уже ждать. А если она не проснётся до закрытия магазина? Она просыпается, к счастью, и мы, наконец-то, идём в магазин.

Сейчас, наконец, всë случится.

Однако случается то, что в отделе, где было всегда не менее трёх-четырëх пианино в наличии, есть только одно, и оно неисправно – часть клавиш в нем западает.

Всё те же продавщицы предлагают зайти через пару недель, мол, будет завоз, и мы, соглашаясь, уходим.

***

Пара недель. Не так и много, если подумать. Если подумать, ждала я значительно дольше. Однако у мамы моей с еë страстью к различным приобретениям деньги почти не залеживались, так что и эта кубышка практически сразу пошла на какое-то важное дело. Повторно же нужную сумму собрать так и не удалось. Всё предприятие это скоро спустили на тормозах. Я перегорела, смирилась. Наверное, это был вовсе не шанс от Судьбы, как мне думалось. Скорее всего, то была её злая насмешка.

По-видимому, не судьба, говорю я себе с досадой, болью, горечью, отчаянием и бог знает ещё с каким негативом. С уходом сентября растаяла последняя надежда поехать-таки в Крым и снова окунуться истерзанной душой в его "бальзамы", как то море, необозримые просторы, горы, целительные тропы и памятники старины. Я так ждала этой встречи, так мечтала опять с ветерком пролететь по Керченскому мосту, заранее дав себе слово, что на этот раз ничего не буду снимать, буду просто смотреть. Но аргументы мужа неопровержимы и звучат почти как приговор. Слезы и скандалы не работают, он неумолим.

На дворе СВО. Уже несколько месяцев. Мы воюем с Украиной, она с нами. Люди потихоньку привыкают к военному языку, к сообщениям о терактах-прилëтах тут и там по границе и кое-где даже в глубь. Сводки с фронта становятся неотъемлемой частью каждодневного быта. Шок от объявленной мобилизации (думаю, что для многих, особенно женщин, её объявление стало шоком, словно бы все мы вдруг оказались в каком-то сюрреализме и словили хорошее дежавю – неужели всё это действительно происходит, как когда-то тогда?) постепенно проходит, и народ всё активней вступает в ряды добровольцев. Во всю мощь начинают работать фонды поддержки участников СВО, и поддержка идёт полным ходом.