Те остановились и разом посмотрели на магазин, где продавали всё, от продуктов до вещей и обуви, даже запчасти были и инвентарь для дома, вернее, для хозяйства во дворе, лопаты, тяпки, грабли. Но мужчин интересовало совсем не это.

– Дед Митяй прав, надо помянуть Кузьмича, иначе и правда, не упокоится его душа на том свете, – согласились Борис и Фёдор и словно договорившись, все пошли в сторону магазина.

– Здравствуй, Зина. Нам это… организуй для поминок, ну ты и сама знаешь, закусон и бутылку нашей, "Столичной". Давайте, мужики, вот тут и встанем, – сказал дед Митяй, подходя к широкому, низкому подоконнику и с тоской помотрев в окно.

 В деревне пили многие, если не сказать, все. После работы пили и в выходные, но утром, на работу уходили, как огурчики. Правда, нужно сказать к чести деревенских мужиков, спившихне было, пили в меру. Следом за дедом Митяем, Борисом и Фёдором, в магазин вошли ещё несколько мужчин. Они молча подошли ближе и протянули Фёдору деньги. Тот, взяв деньги, так же молча подошёл к Зине. Хлеб, колбаса, которую Зина тут же нарезала на кусочки и открыла пару банок шпрот, ну и пару бутылок "беленькой".

– Ну что, мужики… не чокаясь! Земля ему пухом, хороший был мужик, царствия ему небесного, – кивнув головой, сказал дед Митяй.

 Правда, дед Митяй был далеко не стариком, ему было немного за шестьдесят, не больше. Но ребятня его так называла, что ж… и взрослые стали так кликать мужчину.

– Фёдор? Что же ты, после похорон до дома дойти не мог? – раздался громкий  женский голос.

 Фёдор как раз подносил стаканчик ко рту, но после слов женщины, рука его повисла в воздухе.

– И ты, Зина, хороша! Здесь что? Кофейня, что ли? – не унималась жена Фёдора.

– В кофейне, кажется, кофе пьют… – пробурчала себе под нос Зина, тщательно вытирая прилавок.

– Ты зря пугаешься, Мария, вот зря! Мы ж по-людски, тут вот… Кузьмича помянули. А ты что подумала? – ответил за всех дед Митяй.

– Так по-людски поминают дома, а не на подоконнике, в магазине. К нам идите, что ли… я и на стол собрала, чем богаты. Айда, идите уже, нечего тут стоять, – сказала Мария.

 Так и получилось, что помянули Кузьмича в доме Фёдора. Хотя, для пьющего человека, была водка, а причина завсегда найдётся. Правда, говорили много хороших слов о покойном, жалели, что ушёл рано, да ещё насильственной смертью. Но почему-то, никто не вспомнил, кто и зачем убил Кузьмича. Хотя, в милиции было открыли дело, но вскоре и закрыли, за отсутствием улик. Вскоре, о Кузьмиче и вовсе позабыли, словно его и не было.

– Ты одна, что ли? А дядя Миша где? – войдя в комнату и сев за стол, спросил Пашка.

– Ты же знаешь, он часто до ночи работает, а во время посевной и сбора урожая, может и до утра задержаться. Есть будешь? Я ужинать собиралась, – спросила Даша, ставя на стол тарелки, вилки и чашки.

– Можно, я ещё не ел, – ответил Паша, кивнув головой.

 Даша выложила в блюдо картошку, которую отварила и заправила маслом и зелёным луком. Отдельно, в блюдо поменьше, положила кусочки мяса, которое она потушила до прихода Паши. Потом только села за стол. Поев, Паша поднял голову и посмотрел на Дашу.

– Может ещё подумаешь? Ведь это серьёзный и опасный шаг, Даша. Тем более, в Москву едешь… как подумаю об этом – страшно становится, – сказал Паша.

– Так ведь не ты едешь, чего тебе-то страшно? – усмехнулась Даша.

 Паша с опаской протянул руку и положил на руку Даши. Она тут же отдёрнула руку и надменно вскинув красивую головку, посмотрела на него.

– Да за тебя страшно, дурочка! – воскликнул Паша.

 Впервые, от его взгляда, девушка смутилась, но голову не опустила. Паша был высоким и крепким парнем, с густыми, русыми волосами, настоящий северянин, с грубоватыми чертами лица, правда, глаза были у него красивые и взгляд, который заставлял смущаться многих молодых девушек.