Непляй сплюнул и тоже бросил патроны в огонь.

Мы залегли в овраг и закрыли головы руками… Опять тишина!

Непляй громко матюкнулся:

– Айда, глянем, может дров надо подкинуть.

Сашка пошёл первым, я – за ним.

И тут жахнуло!

Я испугался и как будто окаменел.

Непляй схватил меня за руку и крикнул:

– Бежим!

И мы побежали.

За нашими спинами послышался свист и громкое улюлюканье.

– А Сашу позовите, – попросил я на следующий день непляевскую мамку.

– Ты в порядке? – спросила она и ласково погладила по голове. – Проходи, Мишенька, он в спальне… Несчастье-то какое! Мамка, небось, расстроилась?

Мне почему-то стало не по себе, я весь покрылся потом, но вошёл в дом.

Сашка лежал на старой раскладушке.

На лице его был небольшой ожёг, светлые брови и волосы слегка обгорели.

Рядом, на стуле, висели сашкины штаны. На них было видно несколько чёрных дырок, с подпалинами.

– Непляй, ты чё? Заболел?

– Та не-е-ее! Это я от мамки хоронюсь, шоб не ругалась…

– И чё?

– Я наврал, что у вас дома примус загорелся и пожар начался. Вот я тушить помогал.

– А вдруг у моей мамки спросит?

– Не спросит! Ты же знаешь, они год как не разговаривают.

– Ага! Потому что ты сказал, что это я всю черешню у дядьки Павла оборвал. Так мамка моя и не поверила.

– А хто?! Ты и оборвал.

И Непляй, не моргая, уставился на меня своими синими глазами.

– Вот ты гад, Непляй! Вместе же рвали!

– Да пошёл ты…

– Ты мне теперь не друг, – сказал я и выбежал из комнаты.

Слёзы злости и обиды навернулись на глаза.

Теперь мы с Сашкой не дружим. Целых два с половиной дня!

Я слоняюсь из угла в угол и не знаю, чем заняться.

Вдруг слышу: стук в окно. Выглядываю – никого. И снова стук…

Что же это такое, а?!

Выбегаю во двор и вижу: к раме окна прибит гвоздик, к гвоздику привязана нитка, а на нитке висит картошка.

Другой конец верёвки тянется к старой сливе. А за сливой стоит Сашка!

Он дёргает за нитку и картошка стучит по стеклу.

Кто хошь напугается!

– Что, Миханя, напугался?

– Ещё чего!

– Глянь-ка, что у меня есть…

У Непляя в руках – монетка:

– Десять копеек! Мамка дала, айда в гастроном!

– Ща, я только дом закрою!

Мне вдруг пришла в голову идея.

В нашей горнице стоял огромный, как слон, старинный комод.

Я придвинул к нему табурет и открыл застеклённую дверцу.

Там, в тёмной его глубине, в деревянной шкатулке, лежали деньги.

То отец, то мамка клали туда с зарплаты монеты, а иногда – бумажки.

Я взял самую красивую, красного цвета бумажкуи прочёл по складам: «де-сять руб-лей».

Теперь и я что-нибудь куплю в магазине!

В гастрономе никого не было.

Толстая продавщица в белом накрахмаленном колпаке, зевая, спросила:

– Мальчики, вам чего?

Непляй протянул монетку и важно сказал:

– Взвешайте вон те жёлтые горошки…

Продавщица взяла в руки совок и зацепила им из ящика вкусные конфетки.

Потом на одну сторону весов поставила маленькую гирьку, а на другую – чашку, в которую высыпала горошки.

Мы с Непляем смотрели, как движется стрелка на весах туда-сюда и сглатывали слюни.

Потом продавщица взяла из-под прилавка хрустящую бумагу и свернула кулёк. В него она высыпала жмень конфет и протянула Сашке:

– Держи, мальчик!

Я был намного меньше Непляя ростом, а прилавок оказался слишком высоким для меня.

Поэтому я встал на цыпочки и вытянул руку с денежкой:

– Тётя, взвешайте, пожалуйста, такие же конфетки…

Продавщица взяла десять рублей, внимательно посмотрела на свет.

Потом проворно выскочила из-за прилавка и схватила меня за правое ухо.

– Где взяв деньги, малец? Украл?

– Больна-аа! – закричал я. – У мамки взял, в шкатулочке…

– А ну, геть домой! И шоб деньги положил туда, откуда взяв! Я приду и у мамки спрошу, понял?