– Как цирк? – Я взяла со стола карандашик и стала его крутить в пальцах. Полина никак не прореагировала на карандаш, хотя раньше забирала у меня из рук предметы, чтоб я не сломала чего ненароком. – Понравился цирк-то?

– Ничего, – пожала плечами Полина и перевела взгляд в окно. Я бросила карандашик и схватила ее заколку, которая тоже совершенно в нарушение всех правил валялась на столе. Ни одна мышца на лице Полинки не дрогнула.

– Так плохо? А что ничего-то? – Лариса говорила слишком резко, мне кажется.

Но Полина не обратила внимания на тон, повернулась к Ларисе и ответила ровным голосом:

– Все хорошо.

– А Артему понравилось?

Полина долго смотрела на Ларису, словно не понимала, о ком идет речь. Потом медленно кивнула:

– И ему понравилось.

– А мне? Мне понравилось? – Лариска уже злорадствовала. Чего она так завелась?

– И тебе… – с легкой заминкой выронила Полина.

Я молчала, потрясенная. Полина сошла с ума? А родители?! Неужели родители ничего не замечают? Не замечают, что их ненаглядная прилежная дочь с катушек съехала, по всему видать. Конечно, не замечают, иначе бы не оставили ее одну дома.

– Ладно, – Я решила взять разговор в свои руки: если родители не замечают – что творится с Полиной, придется самим выяснить. – Ты уроки сделала?

Полина снова впала в задумчивость, на этот раз она смотрела на учебники. Ну, значит, не совсем еще сошла с ума, тему сечет.

Но Полина посмотрела на учебники и ничего не ответила. И вроде бы уснула. Замечательно! Или вопрос забыла, или ей глубоко наплевать и не уроки, и на того, кто про эти чертовы уроки спрашивает. Нетипично для культурной Полинки.

– Полин, ты бы чаю нам принесла. – Лариска потрясла ее за плечо.

Полина встала и пошла на кухню, а мы остались – обсудить.

– И что это?

– Откуда я знаю! Но то, что это ненормально – ежу понятно.

– Делать что будем? – Я покрутилась на компьютерном стуле.

– А что мы сделаем? Может, у нее какое-то тяжелое психическое заболевание. Такое бывает: сначала никто не замечает, а потом бац! И в психушку.

– Жалко Полинку…

– Жалко. Может, с мамой поговорить?

– Так тебе мама правду и сказала! Это не грипп, если она вправду с катушек съехала – никому и не скажут. Будут всех уверять, что слабая нервная система, или иммунитет, или вообще – какая-нибудь инфлюэнца!

– Чего? – Такого слова я не знала.

– Это болезнь какая-то. Мы по литературе проходили.

– Болезнь? По литературе?

– Ну да, да! Там кто-то ею болел, инфлюэнцией… или как-то так. Она бледнела и слабела, и вообще умирала.

Меня передернуло.

– Сплюнь. Нет никакой этой – инфлю… Да, в общем, это старая болезнь, и Полинка заболела не ей! – А вы бы поверили, что ваша любимая подружка больна неизвестно чем и скоро побледнеет и умрет?

А Полинка уже побледнела. Вон она стоит в дверях с подносом. Чай принесла. Я забрала поднос: на нем было две чашки, и все. Ни печенья, ни конфет, ни третьей чашки.

– А ты разве не будешь? – Лариска забрала одну чашку и снова уселась в кресло.

Полина качнула головой. Кого она мне напоминает?

Мы молча выхлебали чай, откланялись и ушли.

– Ну, до завтра. – Лариска на пороге оглянулась на нашу бедную подружку.

Полина с отсутствующим видом закрыла дверь. Как отгородилась от нормального мира.

Лариска ворвалась в наш класс, едва не сбив учительницу географии.

– Срочно! Пошли! Есть разговор! – прошипела она мне в ухо и покосилась на застывших с любопытными лицами моих одноклассников.

Мы дошли до лестницы. Лариска огляделась, не заметила ничего тревожного и подтащила меня к пожарной лестнице.

– У Марго тоже сестра заболела!

Я непонимающе смотрела на Лариску: ну, заболела, чего бузить-то?