– Не гляди, что из простых. Сердце у него золотое, – сказал старичок и, снова поклонившись стоявшим в пояс, развернулся и исчез в проёме дворницкой, как будто исчез. И Куприянова и Молотилов поняли, что больше не скажет он ничего, и так они получили более желаемого, и молча поворотились и ушли в дом.

– Однако, старичок… – первым нарушил молчание Молотилов, пригубив наливки, которая сейчас оказалась очень кстати, чтобы управиться с волнением от таковых известий. То, что старичок говорил истинную правду, было ясно им обоим. После этой фразы вновь наступило глубокое молчание, где каждый обдумывал своё.

– Да, с усыновлением прав ты, пожалуй, – нарушила молчание Куприянова. В ответ Молотилов согласно кивнул и, попрощавшись с купчихой, поблагодарив за обед и за старичка, отправился домой.

Дома его ждали к ужину супруга Настасья Николаевна и дочь Мария Павловна.

Ещё с порога отцова любимица, сероглазка Мария, заметила в нём какую-то важную перемену. Перемена эта была в нём всегда, когда принимал он большое решение и отступать уже не намеревался. Всякие раздумья, которые были до этого рубежа, отсекались и забывались, и Молотиловым овладевало единственное решение, рабом и слугой которого он с этого момента становился.

– Зайди-ко ко мне в кабинет, как переоденусь, – поцеловал ласково Пал Петрович свою румяную дочь в нежный висок.

– Непременно, батюшка, – ответствовала та, наполняясь отчего-то счастливым предчувствием.

Супруга Молотилова, Настасья Николаевна, совершенный призрак, как её иной раз называл супруг, пошла проконтролировать, достаточно ли свежее домашнее платье у него подано в кабинете, прежде чем он сам туда придёт.

«Призраком» Молотилов любовно именовал супругу свою потому, что та была совершенно незаметна не только при домашних своих, но и при гостях. Даже если на ней было самое яркое платье, и в нём умудрялась она пребывать незамеченной, как будто её и не было вовсе. Но, что удивительно, «призрак» этот вёл хозяйство так, будто бы всё само собой делалось.

Попроси кого описать, какова на внешность Настасья Николаевна, никто бы этого и сказать не смог, хотя видел её много раз и подолгу. Росточку она была среднего, лицо бледное, с большими серыми глазами и правильными чертами. Волосы её были всегда убраны волосок к волосочку, и сама она всегда светилась необыкновенной чистотой и свежестью.

Замуж за Пал Петровича она была сосватана без всякой любви, и даже без предварительного знакомства. Так сговорились их родители, которых связывали общие дела, хоть и жили они в разных городах. За неделю до свадьбы привезли родители невесту в дом своих знакомых, потому что в дом жениха везти было непристойно. За обедом будущих супругов и познакомили. Друг в друге они не вызвали никаких отрицательных чувств, что оба сочли уже за большую удачу. А со временем сжились так, что и представить было невозможно, что мог быть у каждого из них какой-нибудь другой супруг.

5.

Дом Молотиловых гудел, как улей. Приготовления к свадьбе шли полным ходом. Мария Павловна не вылезала от модистки в соседнем переулке, которая шила ей подвенечное платье и очень нервничала. Нервничала потому, что сама невеста постоянно пребывала в страшном волнении. То ей казалось, что материя вовсе не та, то кружева неказисты, то в талии перетянуто. Модистка сдерживалась из последних сил и готова была даже отказаться от заказа и вернуть аванс. Но как раз в эти решительные минуты готовности к отказу Мария Павловна, будто предчувствуя, менялась, успокаивалась и позволяла модистке дальше колдовать над свадебным нарядом.