– Люся! Люся, ты где? – раздался с крылечка голос бабушки, и Люся поспешила в дом.
– Здравствуй, Людмила, – сказал Иван Порфирьевич, внимательно глядя на девушку.
Гость сидел на стуле, вытянув ногу и сложив руки на свою трость. Люсе стало немного неловко от того, что Рыбаков не скрываясь рассматривает её шрамы.
– Я к тебе пришёл, дело у меня к тебе есть.
– Ко мне? – удивилась Люся.
– Да, именно. Был я давеча у председателя, о тебе говорил. Хочу тебя позвать себе в помощники, тяжеловато мне стало одному с пасекой управляться. Тётка Марьяна тоже стала уж глазами слаба. А ты, я слышал, до следующей осени отложила учение своё, так вот я и решил тебя позвать. Сейчас самое время ульи на зимовку обустраивать, председатель наш согласен. Если ты сама не против, то завтра ступай в контору, там тебе все бумаги оформят, будешь зарплату получать, как положено. Ну, что скажешь?
– А зимой на пасеке какая же работа? – спросила растерянная Люся, – Да и как я буду… зимой до выселок каждый день добираться и обратно, успею ли?
– Сейчас до зимы еще долго, работа есть, а потом подумаем, как тебе быть. Я понимаю, нужно тебе и книги, и чтоб библиотека была, чтобы к экзаменам готовиться, за это не переживай. Всё обмозгуем.
Люся подумала, что такая работа сейчас как раз по ней, потому что нет на пасеке ни любопытных глаз, ни расспросов, как да что случилось. А на потом что загадывать? Никто не знает, что тебе жизнь уготовила, потому Люся и ответила согласием на предложение старого пасечника.
И следующим утром уже шла в контору, чтобы сделать всё, как сказал Иван Порфирьевич.
Глава 12.
Люся собиралась на выселок и почему-то сильно волновалась. Что делают на пасеке, как ухаживают за таким хозяйством – ничего из этого она не знала, и думала, чем же она может там помочь… И почему Иван Порфирьевич выбрал именно её в помощницы, это всё казалось Люсе странным.
– Ну, что же в этом странного, – пожал плечами председатель, когда Люся пришла оформляться на работу, – Иван человек опытный, знающий, ему виднее, какие руки там нужны. Да и тебе, Люся, полезно это будет, пока здоровьице своё поправишь, а уж на будущий год и на учёбу! Самое главное – это тебе себя поправить, такого страху натерпелась, я даже представить не могу… Поэтому, не о чём не переживай, не волнуйся, всему тебя Рыбаков научит. А твоё дело – поправляться да к учёбе готовиться.
– Спасибо, Александр Иванович, – благодарила смущённая Люся, она даже не ожидала такого к себе участия от всех… ну, почти от всех.
Всё же разговоры тётки Фисы до Люси доходили, а такое о себе не очень приятно слышать. Но больше всего Люся расстраивалась из-за Миши…
– А что врачи говорят? Я слышал, что сейчас как-то исправляют шрамы. Ты, Люся, не переживай, если нужно будет, можно ведь и в Москву поехать лечиться, или в Ленинград. Так уж точно такое исправляют, сейчас медицина ушла далеко вперёд!
Миша приезжал не часто, приглашал Люсю прогуляться или в кино, и Люся всё думала – а зачем он вообще приезжает… Миша вёл себя вроде бы и заинтересованно, справлялся о самочувствии, но в то же время был каким-то… отстранённым.
Люся думала, может быть, Миша чувствует себя виноватым в том, что случилось с нею и Верой, но всё как-то боялась начать этот разговор. Отчасти и потому, что сама ещё не знала, что же она испытывает к Мише. Ей было и приятно его внимание, особенно когда они шли вместе по улице, но всё же какое-то непонятное чувство страха сопровождало её на этой прогулке. И ей хотелось бы, чтобы он-то не обращал внимания на её шрамы…
– Надо же, механик-то молодой к покалеченной девчонке ездит, – Семёнчиха просто обожала обсудить чужие дела, и возле сельпо далеко разносился её голос, – Я ведь мать евойную знаю, баба она с гонором, как отпускает сына к такой… Ну, не знаю, может сам ездит, матери не говорит!