– Я спрашивала об этом у Бога. Но Он скрыл это от меня.

В темных глазах Романа отражалась моя боль. Он понимал. Он еще ни сказал ни слова, но глубокий взгляд уже исцелял.

– Я думаю, что если бы они умерли не такой страшной смертью, мне было бы легче это пережить. А так…

Больше я не могла говорить. Не осталось ни слов, ни слез. Я просто сидела на стуле, и понимала, что из меня ушли все силы.

– Я был там, – Роман прочистил горло. – Мы ехали следом. У нас было больше времени, чтобы испугаться, запаниковать, прощаться с жизнью. Но ничего этого не было. Услышь меня сейчас. У твоих родных было еще меньше времени. Все произошло слишком быстро… А малыш спал.

Меня окатило ледяной водой.

– Спал? Откуда… откуда ты знаешь?

– Мы несколько раз опережали друг друга. И я заметил, что ребенок в кресле на переднем сидении спит. А мужчина, я тогда еще Кате об этом сказал, по-видимому, подпевал любимой песне.

Я не могла вымолвить ни слова. Так и сидела несколько минут, уставившись в окно на деревья. Роман не мешал мне, не пытался что-то говорить – просто ждал.

– Саша любил петь в машине. А Арсений всегда так крепко спал, что песни папы ему совсем не мешали… Мальчики мои драгоценные… – я прерывисто вдохнула и постаралась взять себя в руки. – Спасибо… Спасибо за эти воспоминания. Я буду хранить их в сердце всю жизнь.

Мы еще немного помолчали, и я сказала скорее самой себе:

– Меня утешает только то, что они у Господа.

Роман заговорил не сразу. Он прочистил горло и сел поудобнее.

– Катя ходила в церковь, она стала ходить, когда забеременела. Вообще, ее бабушка была верующей и молилась за нее. Я не очень обрадовался новой вере, но не запрещал. Думал, родит ребенка и это пройдет, ей будет некогда бегать в церковь.

«Господи, – молилась я внутренне, – как непостижимы Твои пути в нашей жизни. Как удивительно Ты переплетаешь нити судеб. Дай мне сейчас мудрость. От Тебя. Особую».

– Расскажи теперь ты о самом сложном.

– Это ведь я убил Катю, а с ней и ребенка.

Такого заявления я уж точно не ожидала.

– В смысле?

Роман закрыл глаза и выдохнул, это скорее походило на стон.

– Чтобы избежать столкновения, я вывернул резко руль. Машина стала неуправляемой, ее закрутило. И удар пришелся на Катю, – я видела, как Роман сжал кулаки. – Но если бы я этого не сделал, погиб бы я, а не они. Не могу себе этого простить.

Рассказ Романа был по-мужски краток. Только сейчас я начала понимать, с каким грузом он живет.

– Ты кому-то это говорил?

– Да. Родителям. Но они убеждали меня, что это не так, что я не специально это сделал, а хотел увернуться. И все в таком духе.

– Тебе становилось легче от их рассуждений?

Он замотал головой и ничего не сказал.

– Потому что ты не получил тот ответ, который успокоил бы сердце.

Роман посмотрел на меня долгим взглядом.

– И я никогда его не получу, – он отчеканил каждое слово, отчего по моим рукам пробежал холодок.

И я отчаянно, но безмолвно взмолилась: «Боже! Дай Ты ответ!»

– Твоя жена верила в Бога?

– Да, – выдавил из себя Роман. Видно было, что эта тема ему неприятна.

– Значит, она молилась за тебя, когда жила на земле. И еще, это значит, что она и ваш малыш сейчас у Господа на небе, – я боялась, что Роман вспылит, но он сидел, опустив голову. – Тебе нужно дойти до них.

Больше я ничего не говорила. Кто-то положил ограду моим устам. Мы сидели в тишине, и только разговоры с коридора доносились до нас. На улице стемнело, и зажглись фонари.

– Можно, я буду молиться за тебя? Пожалуйста.

Роман только чуть заметно кивнул.

– Мне нужно побыть одному. Не обижайся…

– Понимаю. Конечно.

Я взяла сумку, собрала пустые контейнеры от еды и бумажные стаканчики.