Я вернулся в бар. Взял у Марка куртку на прокат, и отправился домой.

Я сижу на диване, в гостиной, ем шоколадные печения. Мама в душе, когда она помоется, мы поиграем в шахматы. По телевизору идёт детская передача, с ведущим, в костюме фиолетовой совы. Я переключил на другой канал, там, какой-то плохо рисованный мультик. Я снова переключил. Идёт фильм «И тебе и мне», я смотрел его сотню раз. Продолжаю щёлкать.

Мама вернулась из душа. Мы продолжили, поставленную на паузу, пару дней назад, партию. Я играю чёрными, она белыми.

– Как прошёл день метели?

– Раздал по бутылке коньяка троим бездомным.

– Это очень хорошо, а то у меня никого не получилось угостить. У меня из офиса то не получилось выбраться… Шах и мат.

У моего короля не осталось клеток, для отступления. И дама никак не может ему помочь, её путь преграждаю две мои же пешки, которые я вовремя не сдвинул.

– Я тебе поддавался. – Говорю я не непроницаемым видом.

– Только если в параллельной вселенной. Я знаю, когда ты поддаешься.

– Про меня все всё знают. – Сказал я как то наигранно. – Я, как тот человечек в учебнике по биологии. Над каждой частью тела проставлены циферки, а внизу, в сносках, названия и функции всех органов.

– Не преувеличивай. Мы знакомы всю твою жизнь. Ты и должен быть для меня, как раскрытая книга. Ты мой сын, в конце концов.

– А как же мэр?

– Он знает только то, что ты ему говорил.

– Я рассказывал ему всё… Хах, и до сих пор рассказываю.

– Ну вот видишь… Черт. – Мама случайно пролила молоко на шахматную доску. – Кухня все-таки не лучшее место для этих игр.

– Я понял это, еще когда ты испачкала свою ладью шоколадом.

– Не умничай. Лучше скажи, где тряпка.

– Я их всех выкинул. Они воняли. Возьми салфетку.

– Кстати… хочу, чтобы ты от меня об этом узнал. В общем, мы с мэром вместе, опять. В пятницу идём с ним на шоу тёмного кукольника, в большом театре. Давно мечтаю попасть туда… Ночевать я тоже буду не дома. Мэр обещал угостить, каким-то очень дорогим вином. И… мы поженимся. Скоро.

– Уверена, что хочешь всего этого?

– Да. К тому же мы, по большому счету и не расставались… Скорее это был длительный перерыв. Я тогда еще уезжала в другой город надолго, помнишь?

– Смутно.

– А, да. У тебя как раз был сложный период.

– Может, потому и был плохой период, что ты от мэра уехала…

– Прекрати. Он к тебе со всей душой.

– Нет у него никакой души. – Я не смог сдержать ухмылку. Мама не поняла, что я сказал это несерьёзно.

– Хватит.

– Да я просто…

– Нет, погоди. Я понимаю, что мэр может давить…морально. Но, пятнадцать лет назад, когда тебя собирали по кусочкам, и у меня не было ни денег, ни страховки… ничего у меня не было, и сделать я ничего не могла… мэр помог нам. Нашел врачей, выделил лучшую палату, помог с оформлением документов. Мне продолжать?

Я открыл было рот, чтобы напомнить маме о том, на сколько красивой она была, но мама остановила меня жестом руки.

– Подумай, прежде чем сказать что-то про мою внешность. – Мама вздохнула, и добавила: – Может мэр и зло, как ты выразился. Но лично ты не имеешь права ему, что-либо предъявлять. Тебе не за что. Мэр любит тебя. Не тратил бы он на тебя столько времени и сил, не будь это так…

Мной вдруг овладела злоба или, скорее обида. Я редко испытываю такие чувства по отношению к матери. Потому что она редко встаёт не на мою сторону. Я пожалею о том, что сейчас ей скажу. Знаю, что пожалею. И всё-таки открываю рот и, как можно более саркастично, говорю: – Скажи, если окажется, что мэр ставит над пациентами эксперименты или просто жестоко убивает людей у себя в подвале. Я всё равно должен буду считать его «хорошим», потому что к нам с тобой он относится «по особому»? А ещё, мне интересно, почему, если мэр такой «хороший парень», он за столько (я сделал ударение на этом слове) лет так и не предложил тебе выйти за него за муж? А ваши «перерывы»? Происходили они, вообще, из-за чего? Расскажешь когда-нибудь?…