Ведущий выходит на сцену, зовет Илана присоединиться. От волнения у меня вспотели ладошки, я постоянно вытираю их о голые колени. Какой он красивый, мой Илан!. Я поворачиваю голову и вижу его отца, который вот-вот заплачет от гордости, вижу мою маму. Все взгляды устремлены на Илана, когда он встает со своего кресла и двигается в сторону ведущего.

Илан выходит и начинает рассказывать про наш фильм. Я сижу, изо всех сил стараясь держать спину ровно, «сохранять спокойствие», разглаживаю складки на платье, поправляю бретельки, облизываю зубы, чтобы не дай бог там не оказалось помады: ведь сейчас и меня позовут. Жду момента, когда Илан начнет говорить про меня. Он рассказывает смешные моменты съемок, зал реагирует смешками. Я жду. Напряжение достигает предела. Я продумываю слова, повторяю, чтобы ничего не забыть.

Начинаются благодарности:

– Я хочу сказать спасибо моему отцу, – говорит Илан. Я отряхиваю подол платья в нетерпении, еще шире расправляю плечи. Капелька пота стекает между лопаток. Очень медленно.

– Благодаря моему папе мы смогли снять этот фильм! – вдохновенно несется со сцены. – Если бы не ты, папа, ничего бы этого не было. Спасибо тебе, – Илан выдерживает актерскую паузу. Зрители хлопают. – И спасибо всем вам, – обращается он к публике, – что пришли сегодня поддержать меня!

Снова аплодисменты. Зрители встают и идут в сторону сцены поздравлять Илана.

Это все? Как все? Да, больше он ничего не говорит. Илан пожимает руки подходящим к нему зрителям, кого-то даже обнимает и похлопывает по спине. Все закончилось?

Я сижу в своем кресле. Все с такой же ровной спиной. Не могу расслабить плечи. В горле будто бы застрял ком. Чувство несправедливости накрывает меня с головой. Это нечестно! – хочется закричать, но я молча сижу и не двигаюсь. Хочется плакать. От обиды. Натыкаюсь взглядом на разочарованное лицо моей мамы. Она-то знает, как много часов и дней я отдала этому проекту. Мама тоже ожидала увидеть меня на сцене. Чтобы не расстраивать ее еще больше, я всеми силами пытаюсь скрыть разочарование, изображаю улыбку.

– Здорово, да, мам? – спрашиваю я. – У Илана большое будущее! Вот когда он будет получать Оскара, я уж точно буду стоять рядом с ним!

6 июня 2009

За пять лет до рождения Элль

Фестиваль Восточных Танцев в Лонг-Бич. Сотни танцовщиц вместе. Это три этажа банкетного зала. Мастер-классы с утра и до вечера, три открытые сцены, базар костюмов и танцевальных аксессуаров. Тематические шатры – рисунки хной на теле, гадания на картах, в воздухе летает блеск, которым танцовщицы покрывают все свое тело. Отовсюду звучит восточная музыка, не только из динамиков, здесь и живые инструменты – барабаны отбивают ритм постоянно. Даже если не умеешь и не захочешь, все равно пустишься в пляс.

Я танцую в шатре с живой музыкой. Это у меня получается особенно хорошо – я люблю импровизировать под барабаны, мне это удается легче, чем танцевать хореографии под СД-диски. Я танцую минута за минутой, долго, почти вхожу в транс, и уже не замечаю ничего вокруг. Все, что волнует меня – мое тело, земля под босыми ногами, ветер с океана и звук барабана. Дум-Тек-Тек-Дум-Тек… Дум-Тек-Тек-Дум-Тек…

Самый настоящий танец для меня – это такая вот импровизация, в шатре с живой музыкой, не заготовленный заранее, не отрепетированный зов души. Куда нога ступает, туда за ней и пойду. Куда бедро уводит движение, за ним и поплыву…

– Ты очень здорово танцуешь! Откуда ты? Почему я тебя раньше не видела? Ты давно в Лос-Анджелесе? – все эти вопросы мне задает блондинка невысокого роста, лет тридцати пяти. В коляске перед ней ребенок полутора лет. У блондинки идеально белые зубы, она хочет узнать обо мне все и сразу.