Она медленно пила бодрящий напиток и пыталась понять, что не так в ее жизни, почему бывший муж не отпускает ее.

10 лет назад

Анна крутилась в постели и не могла уснуть. Михаил, скорее всего, где-то завис с каким-нибудь очередным другом. Чувство тревоги, словно дрожжевое тесто, замешанное на беспокойстве о муже, сдобренное напряжением и страхом, подогретое его не отвечающим телефоном, выросло в огромный ком, который душил женщину до тошноты, до мышечных спазм, до боли в голове, в животе, в сердце.

Звонок в дверь положил конец ее навязчивым мыслям и опасению. Анна прекрасно знала, что она сейчас возможно увидит, ничего он уже не может выкинуть, о чем она не предполагает, просто уже нечем удивить. Женщина открыла дверь, Михаил переступил порог и потерял сознание. Единственное, что могла она увидеть в падающем муже, это то, что у него нет глаза. Она старалась не закричать, чтобы не разбудить детей и стала ртом хватать воздух. На кожаной куртке была грязь и пятна крови, рукав был порван. И это был ее муж, человек, которые был так внимателен к своему внешнему виду. Был, когда трезв. Анна собрала волю в кулак и стала затаскивать двухметрового здорового детину в комнату, чтобы уложить его на кровать. Она хорошо знала мужа, скорее всего он схлопотал не потому, что был пьян, а потому, что вел себя неприлично, хамил, оскорблял кого-то. В нем словно жили два человека: один – скромный, даже застенчивый трезвый парень, а другой – наглый, грубый, банальный алкаш.

«Если он потерял глаз, он не сможет работать. Если он не сможет работать, он будет пить. Если он будет пить…», – Анна строила логическую цепочку, прогнозируя будущее, но закончить ее не смогла. Врожденное чувство справедливости зародило обиду на мужа и жалость к себе. Она заплакала.

«Ну ведь он должен был измениться, должен был повзрослеть, должен был стать ответственным», – недоумевала ОНА.

«Кому он должен? ОН никому ничего не должен. И почему ты вообще решила, что он должен изменить. Это его натура, ему и так хорошо, и ты знала какой ОН», – возмущался внутренний голос.

«Знала, но надеялась», – вздохнула женщина.

«А он, возможно, считает, что ты слишком серьезно относишься ко всему.  И не понимает, как можно отказаться встретить рассвет на море, распивая бутылку шампанского в знак приветствия нового дня, или купить билет на первый попавшейся поезд и позавтракать в другом городе. Романтика!» – дразнил ее разум.

«Романтика, – грустно повторила она, – когда не надо думать за детей, за быт, за дом, а быть фестивальным бродягой… Знаю, что у всех свои тараканы».

«Главное, чтобы ваши тараканы дружили и смотрели в одну сторону», – хихикнул внутренний голос.

«Мы просто слишком разные. По молодости этого не замечали, а с годами прореха между нами увеличилась до пропасти. И не один из нас ни то, что не хочет, уже не может себя изменить».

«Поэтому, надо развестись», – сделал вывод внутренний советчик.

Так впервые за 15 лет совместной жизни промелькнула мысль о разводе. Из своего внутреннего диалога Анна стала понимать, что чувство обиды возникло не сегодня, постепенно, капля за каплей уже много лет это чувство наполняет ее чашу терпения. Обида, порожденная несоответствием ожиданий о каком-то должном, по ее мнению, поведении Михаила с тем, как он ведет себя в действительности.

Утром у Михаила было «моральное похмелье», ему было стыдно за свой вид, за свое вчерашнее поведение. Глаз был заплывший, словно у боксера на ринге, получившего нокаут. Три дня он лежал, отвернувшись лицом к стенке, ни с кем не разговаривая. Постепенно отек с глаза спадал и становилось очевидно, что глаз мужчины цел и невредим. После этого инцидента Михаил остепенился, Анна не начала разговор о разводе, в надежде, что все может измениться к лучшему…