Спутники Люи также не оставили без внимания ни приподнятую атмосферу Аньяна, ни украшенные фасады лавок и домов.

– Жаль, что мы не попали сюда чуть позже, – вздохнул Ци Цзянь, мечтательно осматривая просторные улицы столицы.

– Что мешает задержаться? – предложил Цзы Мин.

На лице аптекаря появилось такое страдальческое выражение, словно ему дали горькую пилюлю.

– Если я останусь на празднование дня рождения Её Величества один, то потом не отделаюсь от своей старухи даже подарком из дворца.

Мужчины рассмеялись и принялись подшучивать над сварливой женой господина Ци.

Люи вернулся в тень повозки и опустил занавеску на окне. Значит, всё это праздничное убранство – вовсе не ради встречи таких как он, а для грядущего торжества по поводу дня рождения императрицы?

Юноша усмехнулся. В самом деле, разве кому-то могло быть дело до судеб гуншэнь, которых отправят к богам? Ведь даже на церемонии, срезая прядь волос и запечатывая её в нефритовом сосуде, их причисляли к умершим. А это значило, что они попросту исчезали из мира живых. К тому же для столицы приезд таких гостей был обычным делом.

Чем дальше процессия продвигалась по городу, тем паршивее становилось у Люи на душе. Он полагал, что, увидев Аньян, испытает радость, но теперь его совершенно не трогали ни богатые дома, ни цветущие деревья, ни красивые девушки, идущие мимо. Юноша чувствовал себя не просто запертым в тесном пространстве, но и полностью лишённым права выбора. Этот диссонанс внешнего и внутреннего раскалывал сердце Люи пополам.

К тому же его не отпускали мысли о пережитом в пути. Хоть прошло уже несколько дней с того момента, как его увезли от разрушенной башни, Люи всё ещё думал о том, что увидел рядом с ней.

Если то, что он вспомнил там – правда, его семья жила тихо и мирно, никому не причиняя вреда. Почему же тогда господин Цзян сказал, что причиной уничтожения поселения стала расправа над жестокой бандитской шайкой?

Что такого могли натворить его родители, что сами боги явились, чтобы их уничтожить?

Люи машинально нащупал за поясом предмет, который прихватил из поселения с собой. За время пути в столицу он не раз доставал рукоять с обломанным лезвием и рассматривал её, проводил пальцами по гладкой и немного тёплой поверхности камня, даже пытался её нюхать. От режущей части исходил слабый запах металла – только слегка непривычный, нефрит же не пах ничем.

Люи непреодолимо тянуло к этому предмету, и вместе с тем он его пугал. Рукоять была сделана столь искусно, что казалось, будто она уже лежала в руке того, кто держал её теперь.

Жаль, что не удалось вынести из руин и второй предмет – его ведь юноша даже толком разглядеть не успел. Вроде бы это был тёмный кристалл? Интересно, куда он подевался?

Пока Люи раздумывал о своём, повозка проехала через город и остановилась возле ещё одной высокой стены. За ней начиналась территория верховного клана Цинь – императорской семьи Вайди.

Люи слышал, как господин Цзян разговаривал со стражниками. После этого те отправили гонца во дворец, чтобы оповестить нужных людей о прибытии божественной дани из деревни Лэй.

Несмотря на уныние, Люи был из тех, кого вело по жизни неуёмное любопытство. Не в силах сопротивляться ему, он снова приоткрыл занавеску. Неужели его поселят на территории императорского дворца?

Сердце Люи взволнованно застучало. Ему вдруг стало невероятно совестно за тот вид, в котором он прибыл в Аньян. А что если ему придётся предстать перед самим императором? Нет-нет, об этом нечего и думать. С чего бы Его Величеству интересоваться кем-то вроде него?