Он тоже смотрит на меня сощурившись. Складывается такое впечатление, что он рентгеном, а не взглядом проходится по лицу.

– Я думал, мне вчера показалось, – рычит мне в губы, а я уже знаю, что, если он вздумает меня поцеловать, я ему откушу на хрен его губы. – Но все-таки не показалось. Ты слишком борзая для одинокой вдовы далеко за тридцать.

– Уже почти за сорок, – отвечаю в тон Ветрову. – Так что если вы решили поискать здесь приключений на вашу третью ногу, то не по адресу.

– Я тебе не разрешал говорить, – чуть повышает он голос, который напоминает рык хищника. Сжимает шею сзади сильнее и резко дёргает меня на себя, заставляя впечататься в его тело. – Вот так-то лучше, – шепчет он и начинает склоняться к моему лицу.

Я же, дёрнув головой в сторону, холодно говорю, хотя сама уже слышу, что голос начинает подрагивать:

– Если ты сейчас вздумаешь меня тронуть, отсюда не выйдешь.

– Как заманчиво, – с хрипотцой проговаривает Ветров. – Готов рискнуть и не выйти отсюда.

Он дёргает мою голову обратно и, придавив своим огромным телом к стене, впивается в губы.

Меня никто, ни один мужчина, не целовал в губы после смерти Сашки. Я не смогла просто быть с кем-то другим, а после так и привыкла. Хотя наша гинеколог крутит пальцем у виска каждый раз, когда я прихожу к ней на приём, рассказывая о пользе секса для женского организма.

Но сейчас не о сексе…

Ветров проводит языком по моим губам, а рукой сжимает челюсти, и я не выдерживаю, кусаю его за губу со всей силы. Да так, что в нёбо бьёт горячей струёй его крови, на весь зал разносится настоящий рык.

Ветров сжимает шею сильнее, перехватывая её теперь спереди и слегка ударяет меня об стену. От неожиданности и шока отпускаю его губу.

Ветров держит меня у стены, а сам проводит по губе ладонью, вытирая кровь. Я тоже чувствую на своих губах его кровь, но вытереть не решаюсь, по крайней мере, сейчас.

– Ты совсем ополоумела? – рявкает на меня Ветров.

– Я тебя предупредила – ты не поверил, – отвечаю я, но сама слышу дрожь в голосе. И Ветров её тоже слышит.

– Я тебя сейчас разложу на это столике и вытрахаю из тебя всю дурь, идиотка, – приближает своё лицо ко мне, запуская противную дрожь по телу.

Окидываю его взглядом, стараясь думать сейчас не о том, что он хочет сделать. Хорош, даже очень. Учитывая, сколько ему лет, а он старше меня. И что же это выходит.

– Я не пойму, ты не смог найти себе для удовлетворения баб на трассе или где вы их там обычно берёте и решил припереться с утра пораньше к старой вдове? – спрашиваю пренебрежительно, стараясь успокоиться. – Или тебя стали возбуждать обвисшая грудь и целлюлит на заднице?

Ветров сощуривается и склоняет голову набок, но шею так и держит в своей лапище. Вот же бандюга.

– Ты либо настолько смелая, либо настолько отбитая, – говорит он задумчиво, снова приближая ко мне своё лицо.

А дальше поднимает вторую руку и проведя пальцами по моим губам, стирает кровь, облизывает их.

– Какая гадость, – брезгливо кривлюсь, надеюсь зацепить этого индюка надутого, но вместо этого слышу его тихий смех.

– Я к ней с цветами приехал, с утра…

– А ты спросил, нужны мне ты и твои цветы? – перебиваю я.

– Не перебивай, когда я с тобой разговариваю, – рычит мне в губы, но не целует, что уже радует.

– А то что? – спрашиваю снова

И опять оказываюсь придавленной к стене его телом и начинаю чувствовать, как его рука вытаскивает рубашку из джинсов и добирается до голого тела. И мне это совершенно точно не нравится.

– Ну, – дёргает бровью Ветров, – скажи ещё что-нибудь, – подталкивает он меня, а я цепенею. – Молчишь? Или боишься? – вглядывается в глаза, будто пытается пролезть в душу. – Или…