– Что же это за страна такая? И где она находится?

– Название её тебе ни о чём не скажет. А где находится? Это для каждого по-разному получится. Кому-то всего полчаса хода, а кому-то и за всю жизнь не дойти, – вернув боцману полотенце, я стал одеваться.

– Загадками говорите…

– Зато правда. И по-другому сказать не получится.

– Ну и правильно. Нечего всем подряд знать, откуда к Вам приходят гости и куда они потом деваются.

– О каких гостях говоришь, Ефимыч?

– Тех, кто появляется у Вас, не проходя через охрану.

– А, эти… Ну, ты один из немногих, кто знает о них.

– Да, понимаю. Только ведь и они уже выросли и повзрослели, а кое-кто уже два десятка лет всё в том же младенческом виде пребывает.

– Не в младенческом, а в подростковом. Я тоже взрослею, только медленнее остальных. Так получилось и обратно не переделать.

– Понимаю, но ничего поделать не могу – для меня Вы остаетесь тем же мальчиком, какого я впервые увидел тогда, в дни первого мятежа герцога.

– Ещё скажи, что у тебя иногда возникает желание отшлепать меня за какую-нибудь шалость.

– Ой возникает! Возникает! Особенно когда лезете куда ни попадя очертя голову!

– Ефимыч, жить старыми воспоминаниями вредно. У нас тихо уже несколько лет и лезть никуда не приходится. Я, вон, даже в весе прибавил за последний год от тихой и спокойной жизни.

– И много прибавили?

– Полтора килограмма без малого.

– Да уж! Существенная прибавка, – старик иронично хмыкнул, – прямо пухлячком стал…

Ефимыч частенько в общении со мной ненароком переходил с «вы» на «ты». Это меня не напрягало и не оскорбляло. Он был третьим человеком в Грандзоорской Империи, кто мог обратиться ко мне на «ты» после самого Императора и Ильмара.

– Для мальчишки моего возраста – существенно. Настоящий двенадцатилетний пацан должен быть стройным, тощим и вечно голодным. А если я начну жиром обрастать, то, глядишь, даже от тебя убежать не смогу, если тебе вдруг захочется применить ко мне воспитательные меры. А это, в свою очередь, нанесёт непоправимый урон дисциплине кадетов, если они узнают или увидят, как боцман воспитывает самого команданте, прямо скажем, совсем патриархальными методами.

Мы засмеялись, представив себе последнюю картинку.

– Чайку выпьешь? – спросил боцман. – Я поставил чайник. К чаю тоже есть чего.

– Пойдём, после купания горячий чай – то, что надо!

Чай пили в кают-компании яхты. Можно было, конечно, расположиться в моей каюте, но зачем? Мы же не в плавании. За чаем я напомнил Ефимычу, что через два дня на яхту придёт кадетский экипаж и всё должно быть готово к их приёму и размещению.

– Не впервой чай, всё уже готово, – кивнул боцман, – только сам-то пересмотри привычки свои.

– Это какие же?

– Они тут жить будут, вахту круглосуточную нести, а ты по утрам прибегаешь и голышом в воду прыгаешь. Так сказать в совсем непрезентабельном виде. Пример с твоей стороны не очень хороший.

– Договорились! – рассмеялся я. – Придётся в каюте переодеваться. Ты посмотри там, есть ли всё необходимое, а то мне некогда. Позвони если что-то надо, я распоряжусь.

– Чего уж там, сделаю. А с ребятишками в плавание пойдём? До сих пор плана практики нет, а если предполагается плавание, надо запасы пополнить ну и всё остальное. И капитан ещё не вернулся.

– Знаю, Ефимыч. Вот он вернётся и тогда будет ясно с плаванием. Сам пока не могу тебе точно сказать, когда, насколько и куда отправимся, но поход будет в любом случае.

– Потом, так потом. Главное, чтобы не в последний момент объявили о плавании. Не люблю спешки. Когда спешишь – обязательно что-нибудь забудешь.

– Ефимыч, ты теперь не в полку служишь, а на флоте. На флоте всегда всё срочно, незамедлительно или ещё вчера надо было! Мог бы привыкнуть уже.