В то, что мое тело меня не слушается, я все равно отказывалась верить; я снова и снова пыталась пошевелить какой-нибудь конечностью, но тщетно, и это меня бесило. Я была как тот пациент из фильма «Наркоз»1 – испытывала массу эмоций, но не имела никаких способов выразить их, словно закупоренная бутылка со взрывной смесью внутри…

Но знаешь, что самое невыносимое в такой ситуации? Мысли! Их становится в разы больше, чем обычно, и ты не можешь от них никуда деться. И это становится твоим адом. Абсолютно любой человек может загнать себя в пекло раздумий, так же, как и вытащить себя из него. Теперь-то я понимала, зачем больных людей погружали в лечебный сон: чтобы они не затащили себя в бездну жалости, разочарования и безнадежности. Но мне и это было недоступно. Ну что ж… Оставалось только приспосабливаться к ситуации. Вновь.

Единственным выходом было бы уснуть самостоятельно, но для начала необходимо было успокоить нервную систему. Знаешь, однажды на занятии йогой мастер предложил нам такой метод для выравнивания состояния: нужно представить, будто плывешь на лодке по реке. Узкая полоска водной глади, тишина, вокруг только деревья и трава. Все безмятежно и спокойно. А ты гребешь веслом. Взмах, и гребок справа. Взмах, и гребок слева. Взмах – справа, взмах – слева. Справа, слева. И так до бесконечности. С тех пор я стала пользоваться этой визуализацией для засыпания, и она всегда срабатывала. Вот и тогда я решила прибегнуть к испытанному способу. Справа, слева, справа, слева. Постепенно я успокоилась и, скорее всего, уснула бы, но тут открылась дверь, и кто-то вошел.

– Привет, Марго, – сказал приятный мужской голос.

Мне показалось, что от неожиданности у меня дернулась рука. Я не слышала этот голос раньше, и никто из моих близких или знакомых не называл меня Марго (по крайней мере, я таких не помнила), но мне в любом случае стало любопытно, кем был обладатель голоса.

– Я принес твои любимые пионы.

«Марго. Он назвал меня Марго. Это я. Значит, все-таки это был сон? Все, что, как я думала, со мной произошло? Ну слава богу, а то я уже решила, что спятила. Но! Почему я больнице? Что со мной случилось и почему я об этом ничего не помню? Как давно я в таком состоянии? И… Какие, к черту, пионы? Я их ненавижу».

С этой мыслью я вынырнула из своих судорожных раздумий и вернулась к своему посетителю, вдруг осознав, что помимо слуха у меня заработало еще и обоняние.

«Неплохо, детка, неплохо! У тебя есть все шансы выкарабкаться», – подбодрила я саму себя.

Молодой человек (а мне подумалось, что он молодой) поставил цветы в вазу (ну или в какую-то стеклянную емкость), подвинул стул и, видимо, сел на него.

– Прости, я давно не приходил. Меня отправляли на стажировку. На месяц.

Он говорил это размеренно, с небольшими паузами и как будто без интереса. Так обычно разговаривают со знакомыми, встреча с которыми не доставляет удовольствия, но из вежливости приходится улыбаться и отвечать на вопросы, мечтая при этом поскорее от них отделаться.

– Встретил вчера Сюзанн. Она передает тебе привет. Она, как обычно, вся разъездах и тусовках. Все так же прожигает жизнь. Звала с собой в Лаг-Вегас. Я отказался. Ты же знаешь, я не люблю казино.

Он говорил, а точнее, растягивал слова, а для меня это было так:

«Встретил вчера Сюзанн…» – «Отлично, а кто это?»

«Она передает тебе привет…» – «Супер, но кто это?»

«Она, как обычно, вся в разъездах и тусовках…» – «Да я рада за нее, но я не знаю, кто это!»

«Все так же прожигает жизнь…» – «Угу, и что?»

«Звала с собой в Лас-Вегас…» – «Круто!»

«Я отказался…» – «Ну и дурак!»