К слову, о настоящих сумасшедших (я имею в виду тех, у кого в анамнезе присутствует клинически подтвержденное расстройство психики): общество считает их настоящими сумасшедшими, а это сомнительно.

Вот ты веришь в существование параллельных миров? Лично я допускаю такую вероятность. Можно же предположить, что человек живет вроде как в нашем мире, а видит все через призму своего измерения? Например, сидим мы с тобой в одной комнате, но ты видишь эту комнату с белыми обоями, а я – с зелеными. Ты не слышишь никаких посторонних звуков, а я слышу музыку, и от этого я более расслаблена и даже подергиваю кистью ей в такт. В какой-то момент ты замечаешь, что я пританцовываю неслышимой музыке, а сам при этом ничего не слышишь, и это понемногу начинает тебя раздражать. В конце концов ты не выдерживаешь и спрашиваешь, что я делаю. Услышав про музыку, ты отрицаешь ее наличие, потом пытаешься убедить меня в том, что я неправа, а на самом деле мы просто в одном месте, но в разных измерениях. Каждый в своем. И нет правых и неправых. Все очень просто. Но не всем дано это понять и, главное, принять.

Но я, кажется, отвлеклась.

Звуки, которые я сначала слышала будто сквозь пелену, стали более четкими. И тут меня осенило: это звуковое сопровождение больного в реанимации (спасибо сериалу про медиков, который я смотрела запоем).

Мне сразу же захотелось узнать, где я, и совершенно нормальной реакцией было бы открыть глаза и сесть на кровати, но… у меня не получилось. Совсем. Я хотела потрогать рукой свои глаза, убедиться, что они есть, что они не склеены, не закрыты повязкой, но и руки меня тоже не слушались. Становилось тревожно. Я сосредоточилась на своем теле, пытаясь привести в движение хоть какую-то часть себя, но мне не удалось даже глазами пошевелить – не веками, а именно глазными яблоками, что казалось мне совсем уж невозможным. Меня охватила такая дикая паника, что приборы начали пищать на другой лад: часто и громко.

Не знаю, сколько времени понадобилось моему мозгу, чтобы я поняла взаимосвязь между паникой и звуками, но в голову пришла мысль, что я и есть тот больной, что подключен к системе интенсивной терапии (или как она там называется). И ровно в этот момент я услышала, как в комнату кто-то зашел.

Вошедшей оказалась медсестра (что я поняла чуть позже), которая пришла по сигналу приборов. Я слышала, как она чем-то щелкает, что-то достает из ящика, чем-то шуршит и, вероятно, проводит какие-то манипуляции со мной. (Прости, в моем повествовании полно неопределенностей вроде «что-то», «чем-то», «какие-то», но все, что происходило вокруг, я могла только предполагать, основываясь лишь на том, что слышала).

Так вот. Похоже, что-то шло не так, поскольку медсестра ушла и быстро вернулась еще с кем-то. Из их разговора я поняла, что, во-первых, мой лечащий врач – мужчина, во-вторых, мой мозг начал функционировать. Ты будешь смеяться, но первая реакция на услышанное была: «Что значит “начал функционировать”?! А до этого я по-вашему была безмозглая?» Но потом, конечно, на помощь пришли логика и немного самообладания. Поскольку до меня дошло, что это мое тело лежало сейчас обездвиженное и подключенное к аппаратам, увеличение мозговой активности было не оскорблением, а шансом, что все скоро станет как прежде.

Врач велел медсестре сделать мне какой-то укол и следить за показаниями приборов. «Возможно, есть положительная динамика, но говорить об этом еще рано. Нужно понаблюдать, прежде чем делать окончательные выводы». Он ушел. Медсестра еще недолго чем-то шуршала, но потом тоже ушла.