– Пятьдесят – произнес он тихо, но так, что все услышали.

Наступила мертвая тишина.

Мадам Леруа наконец опустила веер.

– Пятьдесят три, – вдруг раздался новый голос. Все обернулись – в дверях стоял высокий мужчина в дорогом, но скромном сюртуке. Его лицо было скрыто тенью, но по тому, как вздрогнула Анастасия, стало ясно – она узнала его.

Офицер стиснул зубы.

– Пятьдесят пять!

– Сто, – тут же парировал незнакомец.

В зале ахнули. Даже мадам Леруа приподняла бровь.

Анастасия вдруг почувствовала, как пол уходит из-под ног. Сто тысяч… За что? За кого?

Но прежде чем кто-то успел сделать новую ставку, в окно ударил луч луны – и она увидела его лицо.

И тогда мир рухнул.

– Нет…– только и успела прошептать она, прежде чем темнота накрыла ее с головой.

Когда Анастасия открыла глаза, в ушах еще стоял гул голосов, а на губах – привкус медной монеты. Она лежала на кушетке в будуаре мадам Леруа, где все пахло лавандой и чем-то лекарственным.

– Ну вот и пришла в себя, – раздался надтреснутый голос мадам Леруа. Хозяйка сидела рядом, веером обмахиваясь с преувеличенной небрежностью.

– Какой же ты сделала спектакль, моя дорогая. Обморок прямо во время торгов… Хотя, возможно, это даже к лучшему.

Анастасия попыталась приподняться, но волна тошноты снова пригвоздила ее к кушетке.

– Кто… кто сделал последнюю ставку? – прошептала она.

Мадам Леруа вдруг стала серьезной. Ее веер замер.

– Сергей Владимирович Раевский. Ныне – действительный статский советник, член комиссии его императорского величества… – она сделала паузу, – А когда-то – просто полицмейстер, которого ты видела три года назад. Мы его в прошлый раз прогнали.