– Ты не видишь? – Ясыня пыталась завязать пояс, который выпрыгивал из ее рук, дрожащих то ли от расстройства, то ли от гнева. – Отвали! – Ясыня отпихнула от себя Годфреда, когда он попытался обнять ее.

– Я люблю только тебя. Я никогда тебя не брошу, – пообещал Годфред. И он верил в то, что говорил. – Ты будешь моей единственной любимой. Я буду всегда заботиться о тебе.

– Скажи еще, что не ляжешь в постель с женой! – гаркнула Ясыня. – Скажи, что не будешь говорить ей те же слова, что говорил мне! Давай, ври. Ври о том, что не станешь нежить ее так же, как меня! Ты лгун. Я тебя ненавижу! – заорала Ясыня, влепив Годфреду такую крепкую оплеуху, что он даже поморщился.

– Если хочешь, ударь меня столько раз, сколько тебе нужно. Только не уходи, – попросил Годфред, приготовившийся принять множество атак. – Пойми, милая. Я не хочу оставаться в этом городе без тебя. Ты всегда должна быть со мной.

– Нет. Не всегда. Только до вашей женитьбы с дочкой Белогора. А потом ты попросишь меня убраться. Или это сделают другие, а ты им позволишь, – усмехнулась Ясыня едко. – Ведь ты слабак. Ты создан для того, чтоб следовать чужой воле. Слушай своего дядюшку. Затем слушай жену. Впрочем, может, так и надо. Я вот очень жалею, что не послушала отца. Я очень жалею об этом! Я только теперь понимаю, что отец часто бывал прав…

Схватив обувь и накидку, Ясыня выбежала на улицу, поскольку ощутила, что ее глаза полнятся слезами. А она не хотела, чтобы Годфред видел эти ее горькие слезы.

****

Ясыня вернулась на берег озера. Тут все еще шумели гулянки. Парни и девушки неутомимо водили хороводы вокруг костров, а дружина продолжала квасить под звездным небом. Все было таким же, как и несколько часов назад. Изменилась лишь сама Ясыня.

Альв как раз что-то рассказывал Смеяну, запивая повесть глотком хмеля, когда к ним подошла дочка главы вече.

– А где жених? – уточнил Альв.

– Спит в гриднице, – мрачно ответила Ясыня, не желая вдаваться в детали. – Что там у тебя? Дай-ка и мне…– Ясыня протянула руку к корчаге, которую держал Альв.

– Там мед. Очень крепкий, – предупредил Альв.

– Ну так давай его сюда, – Ясыня забрала напиток из рук гридя и, не раздумывая, сделала глоток.

Мед оказался столь ядреным, что Ясыня даже на несколько мгновений перестала дышать. Голова ее сразу вскружилась. Но было и приятное. По телу разлилось тепло. И стало вдруг так легко на душе. Горько, но легко.

– Как гадко. Сразу ясно, что за дева…Порядочная не должна пить хмельного, – заметил язвительный Смеян.

– «Как гадко» – это когда о человеке судят по напиткам, которые он пьет, – заткнув пробку в горлышко корчаги, Ясыня бросила сосуд на землю. Затем скинула с ног кожаные черевички и пошла к берегу, на ходу подворачивая подол платья.

– Куда это она? – удивился Альв, провожая взглядом невесту Годфреда.

– Может, купаться…– пожал плечами Смеян. – Они же плавали с Годфредом сегодня…

Разбежавшись, Ясыня прямо с берега нырнула в темную воду, которая показалась ей теперь ледяной. Невидимые ножи вонзились в ее нежную кожу. Неприютно было в этом озере ныне. Не в силах терпеть холодящую муку, Ясыня нырнула в пучину снова и еще раз. И наконец, кажется, привыкла к стылым объятиям водоема. Ведь это все – ничто, по сравнению с тем сгустком боли, который давил ее изнутри.

– Далече уплыла ваша Ясыня, – заметил Смеян, который был относительно трезв. Секрет крылся в том, что на берегу в основном остались варяги, славные своим пристрастием к горячительному.

– Госпожа…– позвал Альв, еле отыскав хмельными глазами Ясыню, превратившуюся в точку на полотне широкого озера. – Ясыня! – Альв даже поднялся на ноги, когда получше разглядел, как далека дочь главы вече теперь.