- Ваше превосходительство! – полицмейстер, красный, растерянный, повернулся с губернатору и уставился на него взглядом, одновременно требовательным и молящим. – Да как так-то? Вы ж обещались… - губернатор нахмурился, так что аж ласточкины хвосты его бороды встопорщились, и полицмейстер зачастил. – Я? С Виталийцами? Да еще и с налетчиками? В сговоре? Да я вас… на дуэль! – заорал он, оборачиваясь к Меркулову, и дергая пальцами у пояса, будто норовя схватить эфес отсутствующей сабли.

- Вы, голубчик, не заговаривайтесь! – еще больше нахмурился губернатор. – Если каждый отставленный от должности чиновник будет своего начальника на дуэль вызвать – это ж полный разброд и шатание по всей империи начнется.

- Простите Ждану Геннадьевичу его волнение, ваше превосходительство. – рядом с полицмейстером вдруг встал Лаппо-Данилевский. – Тяжело честному служаке слушать, как его офицерскую честь втаптывают в грязь, а его слово дворянина ничего не стоит перед обвинением каких-то… - он презрительно скривился. – Иноверцев.

- Да я православный! – разгневанно заорал Гунькин.

- А мы и вовсе о господине полицмейстере и слова не сказали. – покачал головой Карпас.

- Вот-вот, - пробормотал каббалист. – Паны дерутся, а у бедных иудеев…

- Чубы трещат? – удивился Пахомов.

- Пейсы летят! Во все стороны!

- Ждан Геннадьевич, как честный служака, должен быть сам заинтересован в проведении тщательного расследования. Ради подтверждения его безупречной репутации и верности присяге. – Меркулов улыбнулся полицмейстеру с поистине акульей приветливостью. - Допросим налетчиков, опросим свидетелей, сличим показания, все чеки, векселя, бумаги тщательно проверим. – с явным удовольствием перечислял он.

Только своим удовольствием – потому как полицмейстер заметно побелел, да и Лаппо-Данилевскому было явственно не по себе.

- Будет ли это расследование беспристрастным? – вдруг высунулся вперед Алешка. – Ведь это вашего сына Ждан Генадьевич изобличил в связи с противуправительственными элементами… и всяческими инородцами. – и Алешка, ничуть не стесняясь, кивнул на Йоэля и Ингвара рядом с Митей.

- Слышь, чё говорят! Наш само-главный полицмейстер жидам продался! – ахнули в жадно прислушивающейся толпе.

- И не жидам вовсе, а варягам – вона, один у него в доме живет!

- Я не варяг, я германец! – запротестовал как всегда легко поддающийся на провокации Ингвар.

- Один Пек: что те – бандиты, что эти! Пока панов из Петербурху тута не було – и набегов не було. А как понаехали, так сразу и понабежали!

Толпа глухо, неприязненно заворчала.

- Извольте замолчать, юноша! – наливаясь дурной кровью, рявкнул губернатор. – Берите пример с ровесников, которые не встревают в разговоры взрослых, чиновных людей! – губернатор мотнул раздвоенной бородой в сторону Мити, увидел рядом с ним Йоэля, помрачнел еще больше… и накинулся на Алешку. – Подстрекательствами не занимаются!

- Простите Алешу, ваше превосходительство, он повел себя неподобающе, но исключительно из обиды и волнения за Ждана Геннадьевича – моего давнего приятеля и своего крестного отца, которого он уважает и почитает почти как родного! – вмешался Лаппо-Данилевский.

- Если мне не доверяют, единственное, что я могу предложить, это пригласить сыскаря из петербургского Департамента. – мягко сказал Меркулов.

- Нет уж! – как колоколом бухнул губернатор. - Чтоб говорили потом, будто у меня в губернии ни заводы от виталийских набегов защитить не могут, ни промышленников от городских налетчиков, ни даже предателя изобличить! Сам буду смотреть, чтоб никаких поклепов и наветов! А вы, Ждан Геннадьевич, тоже… не устраивайте тут… Не в тюрьму же вас тащат! Посидите у себя на квартире, отдохнете… еще и жалование потом получите за все время. Как оправдают вас, конечно!