Тэлиас сел на кровать и позевывая, подтянулся. В окно ярко светило летнее солнце, а с гостиной уже доносился аппетитный запах жареных яиц. Отец стоял рядом, широко улыбаясь и пряча, что-то за широкой спиной.

– Па. Доброе утро. Что это у тебя там? – окончательно проснувшись, спросил Тэлиас, заглядывая за спину кузнеца.

– Это твой подарок, сынок. Последнее время я был очень занят… ну … ты понимаешь… подготовка… да и сегодня я тоже уйду в горы. Ну, это не важно… в общем, – нервничая и похрипывая, говорил Рионд, – это тебе.

Высокий, коренастый, сильный мужчина, с детским предвкушением, вытащил из-за спины небольшой одноручий меч из серебряной стали. Тэлиас замер. Красота меча поразила его. Серебряная рукоять, с синими, как небо камнями, медленно переливалась всеми цветами радуги, гипнотизируя мальчика. Его лезвие подмигивало Тэлиасу, ослепляя мальчика и мешая насладиться всей красотой клинка. Когда отец положил меч на вытянутые в ожидании ладони мальчика, Тэлиас почувствовал, что тот, не тяжелее воздуха.

– Он такой легкий – изумленно сказал Тэлиас, спрыгнув с кровати и начиная свистяще размахивать новым подарком. Рионд отошел подальше, все так же широко улыбаясь. Нескольких зубов во рту кузнеца не хватало.

– Хаурорская сталь… неделя работы… эт тебе не топор дровосека… его даже точить не надо. Ты глянь – возбужденно сказал отец мальчика и, выхватив меч из рук Тэлиаса, из-за всех сил ударил им по деревянному дверному косяку. Меч без особых усилий углубился в красное дерево, разрезав косяк, словно масло, и ударился в каменный кирпич, – эм… кажется я не рассчитал силы – продолжил Рионд, пытаясь вытащить меч из каменно-деревянной западни.

Тэлиас согнулся пополам от смеха, наблюдая за безрезультатными попытками отца освободить его подарок. Рионд тоже хохотал до слез, тратя больше сил на смех, чем на очередную попытку вытащить меч.

«Это самое счастливое утро в моей жизни. Я и он… Мы снова смеемся…» – подумал Тэлиас и бросился к отцу, обнимая его чуть выше пояса.

– Спасибо огромное пап… – сказал мальчик, еще крепче прижимаясь к отцу.

Рионд, бросив попытки вытащить меч, тоже обнял Тэлиаса и из его карих, заросших густыми бровями глаз, потекли слезы. Он не пытался вытирать их. Вместо этого он еще крепче обнял сына.

– Прости меня сын… Прости… – продолжая плакать, хрипел Рионд.

– Ты не виноват па… – тяжело сказал Тэлиас, поглаживая по спине, уже упавшего на колени отца. Плечи Рионда неистово содрогались в такт громким всхлипам.

– Если бы она была рядом… – пробубнил кузнец.

Тэлиас молчал, все так же сильно прижимаясь к плачущему отцу.

«Если бы она была рядом… была рядом. Ровно четыре года, как мамы нет с нами, а мы до сих пор не можем привыкнуть к этому… четыре года… я так скучаю ма…» – думал Тэлиас, из глаз которого, как и из глаз отца, ручьем текли слезы.

Счастливое утро мальчика, вмиг превратилось в его обычное утро, такое же серое и унылое. Он поднял голову вверх и увидел, как подарок отца, уже не такой привлекательный, пружинил, торча из деревянного косяка. В доме стало тихо, лишь всхлипы и громкие стуки сердца отца и сына разбавляли глушь. Тэлиас не мог думать не о чем, улавливая и наслаждаясь каждой, пусть даже горькой, секундой рядом с отцом.

Спустя несколько минут, когда их всхлипывания стали реже, Рионд встал. Вытер слезы с густой бороды и щек, взлохматил волосы мальчика и сказал:

– Сегодня мы сходим к ней.

– Угу – неискренне кивнул Тэлиас. Он не любил кладбище Эззор. Ему было больно наступать на, как говорят старейшины, святую землю. Находясь там мальчику, становилось плохо.