Интересно, что после заседания парткома произошло еще одно партсобрание, закрытое, на этот раз не больницы имени Эрисмана, а I Ленинградского Медицинского института

Выписка

из протокола закрытого партийного собрания

I Л.М.И. им. академика Павлова от 3/IX-37 г.

СЛУШАЛИ:

Об исключении из рядов ВКП (б) Жестянниковой.

Доклад Эйгина:

Жестянникова 13/VII-37 г. Парткомом исключена из партии за сокрытие связи и принадлежности к троцкистско-зиновьевской банде брата и сестры (брат арестован), ныне выслана органами НКВД из Ленинграда. Жестянникова выслана из Ленинграда ___ числа. Жестянникова, 1902 г. рожд., кандидат ВКП (б) с 1932 г.

Рапопорт:

Указывает, что Жестянникова не рассказывала об аресте брата даже коммунистам из клиники. Считает странным, что знавшая об этом Григорьева В. ей об этом не сообщила.

Удивительная каша! Эсфирь сообщила об этом Григорьевой, а та не довела эту информацию до парткома, точнее, довела до тов. Иванова, а тот уже дальше не сообщил, а у Рапопорт поучается наоборот: Григорьева знала, но не сказала об этом Жестянниковой.

Полякова:

Заявляет, что в партийной организации больницы до последних месяцев ничего о связи и аресте брата Жестянниковой не было известно.

Григорьева:

Говорят, что как только узнала об аресте брата и сестры Жестянниковой, – от нее же, то заявила сразу в Партком тов. Иванову, а так как это совпало с приходом нового секретаря, то сообщила тов. Эйгиной. Сообщила об этом и Рапопорт, хотя она здесь от этого отказывается.

Парторгу больницы тов. Абросимовой об этом не сообщала лично, считая, что уже сделала сообщение в Партком.

Суконин:

Задает вопрос бывшему секретарю парткома тов. Иванову, какие им были приняты меры по поводу сообщения Григорьевой.

Иванов:

Говорит, что это сообщение совпало с его уходом из Парткома в связи с выбором нового Парткома, но вспоминает, что, передав это дело Эйгиной, он еще до этого сам сообщил Абросимовой, на что она сказала фразу: «Никому теперь нельзя верить», имея в виду аналогичный случай с исключением из партии и арестом мужа коммунистки больницы Могилевской.

Суконкин:

Считает, что когда Григорьева сделала сообщение Иванову об аресте брата Жестянниковой, то ему нужно было сразу приняться за разбор этого дела, что он не сделал, отнесся безобразно к такому важному сообщению. Считает этот поступок непартийным. Долгое время партийная масса о Жестянниковой не знала.

ПОСТАНОВИЛИ:

Решение Парткома от 13/VII-37 г. утвердить. Жестянникову Эсфирь Владимировну, кандидата ВКП (б) с 1932 года, врача, за скрытие от партии принадлежности брата и сестры к троцкистско-зиновьевской банде, скрытие этого при вступлении в кандидаты партии, при проверке и обмене партдокументов и за связь с братом-троцкистом, арестованном органами НКВД, из кандидатов ВКП (б) – ИСКЛЮЧИТЬ.

Верно:

Секретарь Парткома I-го ЛМИ Эйгина.

Любопытный документ. С какой целью собрано собрание парткома I-го ЛМИ? Чтобы подтвердить решение об исключении Эсфири Жестянниковой из партии? Само собой. К этому моменту она уже была исключена из партии и выслана из Ленинграда. Откуда можно было решить исключить человека, уже исключенного? Только «обсуждать и одобрять». Но, по сути, в глаза бросается главная цель собрания – каждый прикрывал собственный зад, под которым начинал качаться стул. Или еще хуже – за невыполнение неписанных правил «стука» можно было и схлопотать вполне серьезное наказание. А тут все по кругу перевели стрелки друг на друга – и нет виновных. Кроме, конечно, Жестянниковой.

Можно догадаться, чем, кроме исключения из кандидатов партии, закончится «Дело» Эсфири Жестянниковой. На это указывает последний абзац в протоколе партийного собрания: «Партсобрание предлагает парторгу мнение парторганизации о поведении Жестянниковой довести до сведения органов НКВД».