Стоять свой век в дали лесной,
И нужный труд свой ежедневный
Справлять с достоинством, с душой.
Земли бессменный часовой.
Лесной посёлок на Сухоне
Посёлок-труженик лесной,
Не бедный, но и не богатый.
В борьбе за жизнь свою – живой,
Приют охотников завзятых.
Да и таких же рыбаков,
Спокойных сильных речников.
Словно бессменный часовой
На пост поставленный когда-то.
Года проходят чередой,
А он с упрямостью солдата
Стоит над речкою лесной…
Посмотришь и в душе покой.
Декабристы
Они стоят в своём строю —
Полки гвардейские и роты.
Они хотели, чтоб царю
Понятны стали их заботы.
То был не тот, не русский бунт,
Бессмысленный и беспощадный.
Интеллигентнейший протест
И восхитительная храбрость!
Ведь он, Вседержец, обещал,
Они, гвардейцы, – тупо ждали.
И вот пришёл всему конец,
Они, гвардейцы, – зароптали.
Они Европу всю прошли,
Они её завоевали,
Они в ней рабства не нашли
И в ней свободу осознали.
Тогда и вышли, став в каре,
И конституцию, и право
Потребовали от царя,
И все, кто зрел, кричали: «Браво!»
Они же верили, что он —
И сам не раз клеймил неволю,
И обвинял своих вельмож,
Что взяли у народа волю.
Но это было на словах,
А как дошло тогда до дела,
Он тихо предал и ушёл,
И брату передал умело.
А тот не думал уступать,
И против чести двинул пушки,
И кровь людская пролилась…
Вот так и кончились «игрушки».
Одних на виселицу – тех,
Кто на параде верховодил,
А остальных послал в Сибирь.
Но кой-кого и на свободе…
Действительность – и да, и нет!
И хоть гражданское, хоть папство,
Одно зовётся – высший свет,
А то – бессовестное рабство!
Тогда. Сейчас. Да хоть когда.
Просветы только иногда.
Загадка
Улыбается милая девушка,
Чистой струйкою тихо журчит,
Как берёзка под ветром безлистая,
Ветви-косы прижала, стоит…
Ветер хлещет дождями холодными,
А она улыбаясь поёт,
Тихо-тихо губами намокшими,
Словно счастье холодное пьёт.
Будто ветер холодный, неистовый
И лихая беда нипочём,
Улыбается тихо и ласково —
О девичьем, заветном, своём.
Симпатичная
Симпатичная, мягкая, нежная,
Ты вошла тихим шелестом трав,
Как осеннее тёплое солнышко,
Лепетанием светлых дубрав…
Тихой лаской, заботой окутала,
Подарила любовь и тепло,
И безмерное счастье оставила,
И взамен не взяла ничего.
Судьба крестьянина
(1992 год)
Нас отличает от зверья,
До той поры, пока мы сыты.
Тогда рожаем мы детей,
Сердца для музыки открыты.
Искусства жаждем, любим спорт,
Пути наукам не закрыты.
Ну и не лезем, как свинья,
С ногами в сытное корыто.
И мы не думаем тогда,
На чём стоим, кем что добыто,
Кто кормит нас и кто поит,
Что кем построено, прорыто.
А вот когда живот – к спине!
От голодухи пухнут ноги,
Тогда мы вспоминаем всех,
И кто прокладывал дороги,
И сеял хлеб, и убирал,
Да и судьбе своей внимал,
Согласно собственной «Эклоги»!1
Как ты теперь живёшь, крестьянин?
Что нового в твоей судьбе?
Исчез «великий обезьянник»
И ныне тянет всяк к себе!
Исчез «Варшавский блок» и «зоны»,
И развалились «лагеря»,
Погасла «красная заря»…
Да хрен бы с ней… А может зря?
Прошли года, пришли законы,
Но всё по прежнему, как в старь.
И видно с новыми властями
Для мужика – везде глухарь.
Болванимый псевдодрузьями,
Всех телевизорных мастей!
С вселенской подлостью судей,
С вор-юр ловушками статей
И их казёнными домами…!
Лишился ль ты своих цепей?
«Свежо предание!» Скорей,
Сменилось качество цепей!
Но ведь и это же не всё!
В столицах – деньги, перемены!
Великих планов «громадьё»!
На двести вёрст отъедь от центра —
Средневековое житьё!
Капитализм… Социализм…
Хоть кибернетика, хоть веды…
Крестьянин – это соль земли!
А остальные – дармоеды.
Бюрократы
У них услужливый дурак
Всегда в почёте и фаворе!
Надёжен в каверзных делах,
А если что – его и в споре
Удобно просто разменять…