Строптивый твой характер укротил,
Взнуздал тебя ременною уздою,
Дав закусить стальных удил.
И ты пошла смиренно бороздою,
Тянула плуг иль борону…
И пахарь шёл всегда с тобою,
Преображая целину.
С древнейших лет и до недавних былей,
Ты доброю помощницей была,
В упряжке шла, вздувая жилы,
И гордых всадников в сражения несла.
Предметом гордости была для селянина,
Предметом гордости для воина была,
Непросто было выбить славянина
Из твоего высокого седла.
Была чиста, ухожена и сыта,
Подкована умелым кузнецом,
Стаканчиком подрезаны копыта,
Хрустела яровым зерном.
А ныне ты заброшена, забыта,
Не кормлена, не чёсана стоишь.
И смотришь жалобно в бездонное корыто,
А там, простите, просто шиш.
Не выдержать тебе лихого состязания,
Машины мощные безжалостны и тут,
Придет пора и жалобное ржание
Освободит тебя от этих пут.
Ночь
Умылась ночь, начистилась до блеска,
Глядит на землю огоньками звёзд.
Струится тишина, без щебета, без всплеска.
Как тихий ручеек, источник чистых грёз.
Если активный, но дурак
Когда активный, но дурак —
То это хуже паразита!
Ты ж не уймёшь его никак —
Тут постоянно карта бита!
У дурака одна забота —
Чтоб «кучерявились» дела,
Чтоб видимость была в работе
И чтоб зарплата к сроку шла.
Тут вроде всё всегда кипит!
А дела нет – оно стоит.
Или – авральная страда…!
Гудят натужно провода…
Станки грохочут, скрежет, стук!
Работают не покладая рук…
А в результате хлам и брак.
На то он, видно, и дурак.
Тоска
Один я здесь, на белом свете.
Мне видно друга не найти.
Опять тупик и снова сети,
Я снова связан. Нет пути.
Хочу чтоб рухнули оковы
С моей надсаженной души.
Я гнул препятствия в подковы,
Когда встречались на пути.
А нынче как-то опустело,
Все краски вымыли дожди,
Когда б душа опять запела…
Пока – тоска! Сиди и жди.
Розы и шипы
Прости мне, боже милосердный,
Характер скверный и язык,
Вот только дай ему свободу —
Он тут же вывернет. Привык
Всегда показывать изнанку
И тут что хочешь! Хоть кричи!
О Господи! Опять курьёзы!
На рифму лезут кирпичи!
На рифму грозы или грёзы,
Прошу в свидетели, Столпы!
Поэт нормальный пишет розы,
А мне мерещатся шипы.
Шутка
Ночные звезды, как крупинки,
На небе россыпью горят.
Вниз смотрит месяц на ущербе,
Пошел рогатый на закат.
Как школьник свесился с карниза,
Шкодливым чёртиком глядит,
Поджал свои кривые ножки
И хочет спрыгнуть, но сидит.
Боится видно, паразит.
Поездка в Россию
И вновь пошли знакомые места,
Вдоль полотна дороги, чередою,
В просветах леса – домики в дали,
Лес тянется зелёною стеною.
России милые, знакомые места!
Я тосковал по ним в степях Донбасса.
Мне снилась зелень сочная листвы,
Трава зелёная до Спаса.
Я к ним стремился долго всей душой,
К красотам дивным причаститься,
Чтоб окунувшись обрести покой
И снова духом укрепиться.
Привет вам чащи в тѝнистых местах
И светлые, густые перелески,
Погосты в скошенных крестах,
Просёлки редкие, как солнечные всплески.
Гляжу в окно и хочется сказать:
«Остановись прекрасное мгновенье!»
Но поезд мчит, и всё уходит вспять,
И наплывают новые виденья.
Плывут, плывут, сменяются, плывут!
И проплывают словно в детской сказке:
«Россия здравствуй! Здравствуй мой приют,
Моё сокровище суровости и ласки!»
Старые церкви
Вознесенья, Успения, Спасы —
Великаны седой старины.
Возводили вас Провы да Власы
По понятьям своей красоты.
Возводили, чтоб «зело приятно»,
Чтобы радостно было для глаз.
На века, хорошо возводили.
Для себя и, конечно, для нас.
Путешествие по Сухоне
Шестой… Четвёртый… Скоро третий…
И так всё утро… Скоро день.
Вот только что отшлюзовались,
А впереди опять ступень.
Опять поднимемся немного
На верхний уровень реки,
Опять откроются ворота,
Махнут рукою речники.
Опять останется поселок