— Хорошо, дорогая. Я дам разрешение, но обещай быть умницей — не лезь к Юй Цзымину, ладно? — он ласково коснулся губ Ши Шуй пальцами. — Это разозлит Небесного государя.

— Я знаю, дорогой супруг… — она ласково прильнула к плечу генерала Ань и обняла его, крепко обхватив руками.

— Почему твои слова звучат настолько подозрительно?

— Не выдумывай! Лучше давай поговорим о нашей дочери. Бедную девочку оставили одну сразу после брачной ночи. Это справедливо?

— Лиса… — генерал Ань подхватил её на руки и понёс в дворцовые покои. — Всегда переводишь беседу в иное русло, когда рискуешь собой!

— Я дала клятву быть верной женой и помощницей. Чем же ты теперь недоволен, Ань Гэлао? Интересы клана Асюло всегда стоят выше моих интересов и даже моей жизни.

— Не говори так, супруга Ши… Мне больно слышать это.

— Разве ты сам другой? — с укором спросила она, когда супруг опустил её на кровать. — Ты готов умереть за Хун Сянъюня.

— Он глава клана Асюло и Бог войны.

— Хорошее оправдание!

Ши Шуй мягко поцеловала супруга в губы, с наслаждением ощущая ответное касание — жадное и горячие. Прошли столетия, но их взаимное влечение до сих пор не угасло, напоминая яркие огни вечных ламп, освещающих трон Нефритового императора во дворце Шантянь.

И её материнское сердце искренне надеялось, что любовь между Ань Син и Хун Сянъюнем будет такой же крепкой, несмотря на всё случившееся с ними в далёком будущем. Она изо всех сил станет умолять Высшие Сферы об этом! Пусть дети, наконец, обретут своё счастье.

***

— Нет, уважаемая небожительница, я не посещала Дворец наказаний, — прислужница говорила уверенно, но всё равно косилась за спину Ши Шуй.

Там, за столом для бумаг, пристроился с чашкой цветочного чая генерал Ань. И, хотя вид у него был скучающим, а одежда повседневной, он одним своим видом умудрялся пугать чувствительных барышень. Потому что, левого советника главы клана Асюло в Небесном городе не видели только затворники, которых можно сосчитать на пальцах одной руки. То есть, знали все.

— Хорошо, ты можешь идти, — Ши Шуй отпустила прислужницу взмахом руки и, дождавшись, пока та уйдёт, оглянулась на супруга. — Дорогой, ты всех испугал здесь.

— Неужели? — усмехнулся генерал Ань, приподнимая широкую бровь.

Она почти забыла, насколько лукаво может выглядеть это грубоватое лицо. Ежедневные заботы давно сделали его черты, словно высеченным из камня — резкими и неприветливыми. А само лицо — напрочь лишённым эмоций.

— Ань Гэлао! — с укором произнесла Ши Шуй, покидая своё место посреди комнаты. — Где твоя совесть?

Генерал Ань пристроил чашку с ещё источающим тепло чаем на краешке стола и, порывисто встав, в два шага оказался рядом. Ши Шуй едва не задохнулась, оказавшись в его объятиях.

— О, Три Чистых… — прошептала она, уткнувшись лбом в пропахшую лёгким цветочным ароматом белоснежную мантию, — когда мой супруг научится сдержанности?

— Не богохульствуй, призывая высших, — нравоучительно отозвался генерал Ань. — У Трёх Чистых и без твоих просьб есть бесчисленное число забот. И о прислужниках дворца Юй Цзымина тоже не беспокойся. Я кое-что заметил.

— Что? — встрепенулась Ши Шуй, выбираясь из тесного кольца рук — любопытство было её наибольшей слабостью, а сегодня само непростое дело обязывало проявить ещё и настойчивость.

— Двое из десятерых на некоторое время задумались, когда ты задала вопрос, были ли они во Дворце наказаний в ближайшие дни.

— Были, но… скрыли от меня?

— Нет. Они бы не посмели в моём присутствии. Ходили туда, но всё забыли.

Ши Шуй в изумлении заглянула супругу в глаза. Как это возможно — забыть?