– И чему вы учите на этих стендах? – спросил Юрий Тимофеевич.

Иванов не успел ответить, вошел Лифшиц, поздоровался с проректором и, пригласив в свой кабинет, спросил с порога:

– Проверка? – Он в тревожном ожидании заглянул в глаза проректору.

– Чисто надо работать, и тогда никакие проверки не страшны, – ответил Юрий Тимофеевич.

– Что-то случилось?

– Как у вас с Виктором Олеговичем?

– Нормально.

– Нормально, – передразнил Юрий Тимофеевич. – А не боишься, что сорвет защиту Сергееву? Ваша кафедра выпускающая. Думай, Петр Моисеевич.

– И все же, что случилось?

– Что случилось? – переспросил Юрий Тимофеевич. – Ничего не случилось. Но случится, если вы с Виктором не поработаете.

– Все документы оформлены, заключение подготовлено…

– Знаем, как вы готовите заключение кафедры, – перебил Юрий Тимофеевич.

– Залесский и Виолетта занимаются диссертацией Сергеева, – ответил Лифшиц.

– То есть все в порядке? Проблем не будет?

– Да.

– И с Виктором? Он грозится голосовать против.

– Поломается и проголосует «за».

– Ну-ну.

Юрий Тимофеевич, оставив Лифшица в задумчивости о причинах прихода проректора на кафедру, возвратился в свой кабинет, попросил Светлану сделать кофе и не беспокоить минут двадцать. Задумался, рисуя на бумаге закорючки, обозначая ими фамилии членов совета с комментариями: «Лифшиц не союзник, но не враг, Витя против, члены совета болото, при бесконфликтной ситуации голосуют как скажет председатель, а в нынешней найдутся те, кто поддержит Виктора «черным шаром» при тайном голосовании». Он забыл о стынущем кофе, загрустил: «Виктор уходит, хлопая дверью, оставляя легенду о принципиальности, неподкупности, высокой ответственности выдающегося ученого Пашенецкого и, по сути, предавая бывшего друга Юрия Тимофеевича, потому что он, проректор, председатель диссертационного совета, не может позволить выступать, как говорилось в эпоху их молодости, против генеральной линии партии. Впрочем, никогда они и не были друзьями. Но и врагами тоже не были».

Юрий Тимофеевич набрал прямой телефонный номер ректора и, услыхав его голос, пожалел о своем звонке: «Чем он сможет помочь? Обрабатывать членов совета не его дело».

– Здравствуйте, Сергей Антонович.

– Хорошо, что позвонил, зайди.

Секретарь ректора поздоровалась, отрывисто сказала “ждет» и проводила Юрия Тимофеевича взглядом овчарки на овцу из охраняемого стада.

– Что с диссертацией Сергеева? – нетерпеливо спросил Сергей Антонович, спохватился: – Присаживайтесь.

– Кочнов посмотрел, сказал, нормально.

Сергей Антонович нажал кнопку вызова, вошла секретарь, встала у двери.

– Кочнова, пожалуйста, пригласите, – распорядился ректор и, дождавшись, когда дверь закрылась, понизив голос, доверительно сказал: – Нам надо, Юрий Тимофеевич, не облажаться с Сергеевым. От решения проблемы с Сергеевым, может быть, даже судьба университета зависит, а уж наша с вами точно.

– Почему не доктор социологических, политических, юридических, наконец, пусть даже экономических наук! Но не технических же.

– Куда его прочат, надо технических. Прямая команда. —Ректор показал пальцем вверх.

– Нас-то за что?

– Доверяют.

– Лучше бы не доверяли.

– Есть проблемы?

– Да как сказать.

– Говори как есть.

– Сергей Антонович, Кочнов ожидает, – по громкой связи сказала секретарь.

– Спасибо, Людмила Васильевна, я приглашу.

– Виктор Олегович против, – сказал Юрий Тимофеевич.

– И?

– Неуправляем. Терять ему нечего, должность его сокращаем, из совета в ближайшее время будем выводить, возраст, сами знаете.

– Лифшиц как?

– Против не посмеет, но…

– Что? Но?..

Юрий Тимофеевич задумался с ответом: сказать, что Лифшиц подписал заключение, не собирая кафедру, – нарваться, «а ты куда смотрел?» – не сказать?.. Решил не говорить, авось обойдется, а нет, есть оправдание, не знал, доверился Лифшицу…