Он закрыл дверь. Обошёл. Сел рядом. Машина тронулась. Подсолнухи пахли как август. А неон клуба всё ещё мигал сзади, как система, пытающаяся перезагрузиться.
Глава 5
Машина была точно не из века технологий. Из тех, в которых подголовники теряют форму, а вентиляция работает как дыхание больного на поздней стадии бронхита. Валентина села, будто погружалась в гроб с колёсами – обивка скрипела, ремень безопасности щёлкнул с обидой, и пахло в салоне тем, что можно было назвать «ароматом сдаваемой квартиры»: ёлочка в форме пива, влажная тряпка, забытая в ведре, и лёгкая нотка печали, откуда—то из—за обивки.
Паша сразу занял всё звуковое пространство. С первых секунд он повёл себя, как будто это их третье свидание, и они едут на дачу жарить мясо. Говорил он весело, с искренним восторгом по поводу собственной биографии, щедро раздавая подробности. Как однажды на восьмом этаже чуть не уронил бутыль на начальника охраны – тот в прыжке спас корпоративный ламинат. Как однажды доставлял воду в здание бывшего КГБ и случайно застрял между этажами. «В лифте, не в допросной, ха—ха!» – пояснил он, и Валентина нервно засмеялась, хотя ни шутки, ни лифта не поняла.
Смех был не из веселья, а скорее от судорожной попытки остаться на плаву, пока голова захлёбывается от паники. Она чувствовала, как в подмышках намокло даже то, чего не должно было существовать, а спина напряглась до такой степени, что между лопатками можно было играть в нарды. Она кивала – не осмысленно, а механически, как ёлка с гирляндой: пусть мигает, пока не сгорит.
Кляпа вмешалась мягко, как визажист с дрелью:
– Валя, подбородок выше. Не будь ты булочкой с маком на траурном столе. Губы – расслабь. Ты не декан на защите диплома. Взгляд – мягкий. Представь, что ты не хочешь убить его, а всего лишь заинтересована. И хватит дышать, как кассир в пятницу.
Валентина в ответ мысленно буркнула:
– А если я просто хочу домой. Желательно – в гроб.
– Даже в гробу держи осанку, – парировала Кляпа. – Умереть можно как угодно, но выглядеть при этом надо прилично.
Тем временем Паша добрался до рассказа о детстве в Ивантеевке. Там он гонял по району на велике с отломанным рулём, продавал жвачки «Турбо» за уважение и как—то раз прятал нож в сапоге, потому что «всякое бывает». Он говорил с азартом, с весёлыми вставками, в каждой из которых фигурировали слова «брат», «ну капец» и «а я ему такой».
Валентина почувствовала, как начинает кивать так активно, что скоро могла бы сойти за фигурку собачки на приборной панели. Она попыталась сменить стратегию и просто улыбнуться, но мимические мышцы уже отказались работать по штатному расписанию. Получилась гримаса – нечто среднее между благодарностью и нервным тиком. Улыбка, которую можно распечатать и раздавать как брошюру «Как не надо».
Таксист молчал, как охранник с дипломом психолога. Он смотрел в зеркало – не пристально, но достаточно регулярно, чтобы Валентина начала ощущать себя участницей эксперимента. Когда включилось радио, она напряглась от первого же слова.
– Новинка на рынке! Средство против импотенции и сезонной депрессии! Натуральная формула, проверенная…
Она вздрогнула. Паша тут же добавил:
– Не про меня, если что. Я вообще бодрый.
– Ага, – пробормотала Валентина. – Это прям про меня. Полный комплект.
Кляпа вздохнула с выражением:
– Ну, прекрасно. Если ты сейчас же не начнёшь излучать хоть какой—то феромонный сигнал, у таксиста сработает тревожная кнопка. У Паши – комплекс спасателя. А у меня начнётся мигрень с отказом миссии. Держи себя в руках, Валентина. Я в тебя столько вложила, что могла бы уже получить налоговый вычет.