Сальные стены кухни крашенные липкой ядовитой масляной краской; паутина на черном от копоти потолке кухонного колодца; массивные каменные стены «сталинского» дома, улыбающийся Вадим – все говорило Семену, что он не у себя дома, что у него нет дома. В духоте кухни внезапно навалилась усталость. Семен слышал спертый запах газа, капающий кран и с трудом сидел на стуле. Спина надламывалась. Безысходность кольнула в сердце. Он мог бы, наверное, сказать Вадиму, – «Прости, Вадим. Я очень устал. На улице холодно. Позволь, я отдохну у тебя». Вадим, конечно, сделает все, чтобы ему было удобно. А завтра? Что изменится через месяц? Стать обузой, приспособиться? …Нет. Полупрозрачные в пыльных разводах окна седьмого этажа, нависшие над каменным дном, показались ненадежной преградой. Мысль о суициде крепла. Из первоначальной идеи познания скончавшегося мира она выросла в настырное самостоятельное существо. Жить, ни на что не уповая, ежесекундно укрываясь от всевидящего ока кары, Семену не удалось. Он придумал хитрость, надо быть готовым к смерти. Там интересней, чем в жизни. Там или есть ответ, или нет. Смерть была рядом, он носил ее в кармане всюду при себе. Он говорил себе – станет невмоготу, есть выход. Сам построил себе западню. Смерть ожила. Сначала страхом, а потом настойчивой силой. Эта сила толкала Семена на последний шаг. Страх стал сменяться паническим ужасом перед неведомой волей, живущей внутри него, перед последним шагом. Ежесекундно Семен боролся с собой, не доверял себе. Хотел от себя спрятаться, бежать. Но как? Куда?

Ко времени обеда «сотая» оживала. Приходили завсегдатаи. Витал нерв. Все предвещало пьянку, но денег хватало либо на закуску, либо на бутылку вина. Необходимо же было бутылок, как минимум, …пять.

Семен сгреб в пригоршню собранную на столе мелочь и сказал, что деньги добудет. В конце концов, он обязан был проставляться за новоселье, а своих денег у него не было. Был день заездов на ипподроме. Воскресенье. Если поторопится, он успевал на последние три или четыре заезда.

Он знал, что делает.

Семен вышел из дома, не торгуясь, заплатил таксисту рубль из собранных четырех и через двадцать минут уже делал ставку в кассе ипподрома. Времени было мало, он старался максимально вырастить оставшуюся трешку.

Два рубля Семен поставил на комбинацию в «длинном одинаре» – здесь максимальная выдача – и рубль в «паре», чтобы в случае удачи иметь возможность поставить еще и на последние два заезда в «двойном». Он выиграл во всех четырех заездах. Через полтора часа он уносил с ипподрома 32 рубля – студенческую стипендию! – и отталкивал прицепившегося к локтю ипподромного «жучка», настойчиво добивавшегося от него, – «Где ты узнал выигрышных лошадей?!»